- Нет-нет, таков приказ Богдана Александровича и я с ним полностью согласна.

Так значит? Ладно…

- Что ты принесла?

Хмуро киваю на поднос. Самара, услужливо хлопоча, ставит его на прикроватную тумбу и снимает две крышки. В нос тут же бьет очень знакомый и тошнотный запах. Сегодня организм реагирует на него с особенным протестом. Еле сдерживая позывы, отстраняюсь на противоположную сторону кровати.

- Сырный крем-суп, госпожа, профитроли с сыром, а на десерт сырный пудинг с малиной. Все как вы любите.

Еще на первом собеседовании с Царёвым ляпнула от волнения, что получаю удовольствие от сыра…

Кажется, Богдан решил меня удивить. Сделать приятно. Фантастическая у него память. Спасибо, дорогой.

- Великолепно…

Прикрывая нос тыльной стороной ладони, киваю Самаре, чтобы уходила. Но женщина будто остолбенела и с места не двигается, продолжает улыбаться. Непонимающе смотрю на нее снизу вверх. Самара поджимает и без того тонкие губы, невинно отворачиваясь, тянет мне руку и дрыгает пальцами, мол, дай-дай.

Тут же вспоминаю, как застукала их с Инной на первом этаже, когда госпожа сняла с себя золотые серьги и подарила служанке в уплату козней против меня. Сейчас Инны нет, и Самара не брезгуя мной, как ни в чем не бывало набивается в подружки.

Тяжко вздыхаю, претерпевая тошноту, гляжу на поднос, тянусь и беру одну профитрольку с вонючим сыром.

- На здоровье, Самара.

- Это что?!

Возмутившись, тут же прикусывает язык.

- Ты иди Самара, иди…

И главная прихвостня, к моему удивлению, подчиняется. Она недовольна, но не оскорбляет. Только служанка за дверь как я накрываю крышками завтрак, накидываю халат и выхожу следом. Топаю по коридору в ванну и подпрыгиваю от неожиданности, когда за спиной раздается звенящий голосок:

- Валерия Михайловна!

- Привет, Оксан…

Невзрачная помощница, что раньше с великим усердием делала вид, будто меня не существует, заискивает. Сгибается в реверансе точно перед ней королева-мать не меньше. Какого лешего происходит?

- Если желаете, я могу сделать вам массаж или помочь вымыть волосы.

- Откажусь.

Юркаю в ванную и запираюсь изнутри. Чищу зубы, корчусь и шикаю, когда приходится освежить тело. Мелкие порезы безбожно щиплют, словно не прохладной водой поливаюсь, а уже варюсь в котле адском. Наматываю на голову полотенце, меняю белье и халат.

Шагаю к створке и собираюсь посетить в спальню, но слышу в коридоре язвительный шепот Самары. Кажется, она вновь ругается только теперь не со мной, а с Оксаной.

- Что ты тут ошиваешься? – шипит непритворным и злобным голосом. – Валерию поджидаешь? Даже не думай, ей буду прислуживать я.

- А как же Инна? Ты была ей так верна, а теперь набиваешься к Лере?

- Какое мне до нее дело? Инна лишилась всего, и власть поменялась. А тебя, Оксана, чтобы я больше не видела рядом с Валерией или пожалеешь.

Господи. Меня делят служанки. Гадюшник продолжается и если это не розыгрыш, то пожалеют все.

Специально топчусь погромче, щелкаю замком и толкаю дверь. Прихвостни закрывают рты, пялясь на меня, фальшиво улыбаются.

Вихрем пролетаю мимо, двигаюсь к лестнице. Царапины и проколы на коже пощипывают сильнее, а в сердце накатывается тревога, когда мне приходится заглянуть в комнату для няни, ведь там остались мои вещи.

Ступаю внутрь и замечаю, что осколки успели вынести, постель разобрана и без матраса. Его выкинули. Наверное, Царёву теперь придется заказывать новый, не думаю, что Богдан поселит меня в своей спальне навсегда.

По привычке натягиваю темно-синюю униформу, сушу волосы феном и собираю их в балетную шишку. На правах госпожи позволяю себе подкрасить ресницы и нарисовать брови. Мне натерпится увидеть доченьку. Захватываю телефон и спешу на второй этаж в детскую.

Пока иду, усмехаюсь от поведенческих финтов коллег еще больше. Со мной здороваются, расступаются, повариха предлагает смузи из сельдерея и морковки по излюбленному рецепту Инны.

На ходу достаю телефончик, дабы позвонить Царёву и на свой риск отвлечь его важной работы по добыче миллионов. Перевожу внимание с экрана на полотно в комнату дочери, тяну ручку, делаю шаг и каменею.

- Отойди от колыбели, Самара.

- Ой, Валерия Михайловна, а что вы в таком наряде? – подскакивает служанка.- Я всего лишь приглядываю за наследницей, как и всегда…

- Больше ты этого делать не будешь. Сама справлюсь.

Забывая обо всем, подбегаю к постельке, забираю дочь. Александра слюнявит палец и пытается выткнуть им мой зрачок. Склоняю голову набок, а глазами прожигаю Самару. Женщина и раньше на дух меня не переносила, сейчас вдвойне. Пытаясь совладать с собственной злобой и дрожью, она встает со стульчика.

- Вам, госпожа, надо задуматься о будущем. О поддержке. Особняк Богдана Александровича как маленькое государство и в нем действуют свои законы, о которых вы пока не знаете.

Обнимаю дочь и становлюсь так, чтобы скрыть ее от нехорошего взгляда служанки.

- Не угрожай. Если ты о взятках намекаешь, то можешь не надеяться. Шиш, ты от меня получишь. На палочке.

Свободной рукой демонстративно показываю алчной Самаре дулю, этой же комбинацией указываю, чтобы убиралась вон.

- Зря вы так. Тут столько людей и у каждого в голове черт ногу сломит, не выживите без защиты. Я просто предлагаю свое покровительство…

- Хорошо Самара. – Киваю надоедливой прихвостне, наблюдаю, как она пятится, мышью выскальзывает за дверь. С облегчением выдуваю, обращаюсь к дочери. – Согласимся милая, денег у нас с тобой все равно нет, пусть Самара поскачет на подкрадульках, а потом сдадим вымогательницу папе. Найдем способ. Уж он-то чикаться не будет…

Так и не дозвонившись Царёву, до трех часов занимаюсь доченькой, надышаться ей не могу. Пока спускаюсь за кушаньями и в прачечную выслушиваю благодарности от персонала. Ведь сегодня только из-за меня взошло солнце.

На кухне, когда я брала мясное пюре, мне сказали, что сыр Рокфор уже заказан, лучшего качества.

Дед-садовник, сгребая сухую листву, заклинал, что ни одна из выращенных им роз не сравнится с моей красотой.

Подневольные охранники отдавали мне честь подобно генеральше и хором басили, что жизнь положат к моим ногам.

Лишь Наур черный пес держался поодаль, выслеживал, оценивал с расстояния. Вызывал по телу мертвенный холод, кружил под окнами, но так ничего не сказал…

В шестнадцать ноль-ноль я и дочка сидим на диване, собираем из кубиков слово вечность.

- Папа, - Александра поднимает кубик и кидает мне в руки.

- Я мама. А папа да, он у тебя сильный и смелый.