спрятать, до чего ГПУ не добралось. Прошло десять лет уже с его смерти. Был подведен цинковый гроб и в него сдвинут прежний. В 1941 г. весной было предложено опять отрыть, перевезти за много верст от Москвы, т. к. на месте Ваганьковского кладбища должно было быть вырыто озеро для спортивных целей и катанья. Не знаю, что сделала сестра моя с могилой отца, матери, брата и другой сестры, но я не имела средств, чтоб перевезти мою дочь, скончавшуюся в 1930 году. Было объявлено, что все оставленные в земле гроба будуть вырыты и сожжены. В июне началась война, и дальше я ничего не знаю. На месте бывших храмов устраивались обычно какие-нибудь увеселительные места: кино, кафе, пивная и т. д., а на месте алтарей танцевали, распутствовали, устраивали также модные ателье, и где были престолы, там раздевались, примеряя белье и платья. Я не берусь разъяснять сути обновленческих и живых церквей, потому что просто не интересовалась работой лукавого и не знаю ее в подробностях. Одно знаю, что рукоположения не требовалось, а просто назначали священником кого попало, лишь бы подорвать авторитет истинной Апостольской Церкви православной. Священники могли разводиться, снова жениться без ограничения, ходить в театры, кино, трактиры и т. д. Архиереи тоже были женатыми и в увеселениях не стеснялись. В неслужебное впемя ходили в штатском. Таинство крещения и брак преследовались вплоть до войны, хоронить со священником было запрещено вплоть до вступления лжепатриархом Алексия, и насильно старались заставить хоронить с музыкой. Сколько лишнего горя это создавало для многих. До 1930 или 1928года, не помню, разрешалось свободное сожительство без ограничения возраста и даже без регистрации. Что только творилось в совместных школах, невозможно передать. Девочки 14-ти лет нередко становились матерями. Детейзабирало государство, а матери продолжали ученье. Вот и не помню в каком году, но даже болыпевики ввели гражданскую регистрацию. Безбожная пропаганда велась всюду и везде. По всем улицам на стенах домов и учреждений расклеивались плакаты: «Религия—опиумъдля народа» и «Пропаганда—наше орудие». В частные дома являлось ГПУ для проверки, не висят ли иконы, и тех, кто не хотел добровольно снять икон, рано или поздно арестовывали и ссылали сперва на 5, а по истечении срока еще на 10 лет, и они уже пропадали без вести, лишенные права переписей. Так и я лишиласьуже как 10 лет своих двух младших сыновей, Пети иАндрюши, за веру и нежелание идти хотя бы на компромиссы. Начиная с первого дня революции и за все время моего пребывания в этом аду у нас. перед образами горела лампадка. Меня неарестовали только из политической лжи перед иностранными посольствами. Им втирали очки, что якобы ссылаются только политически виновные, а в доказательство указывалась я, а в Москве моя сестра, фрейлина Императрицы, и другие старыя дамы и мужчины известных фамилий, которые не были арестованы. Это была все та же подлая ложь. Я лично потеряла 12 человек моей семьи и со стороны мужа семерых. 18-летняя племянница моя была в 1922 г. схвачена на улице за то, что разговаривала со знакомым по-английски. Целый год ее держали в одиночном, крайне тяжелом заключении, обвиняя в шпионаже. Она была с рожденья воспитана сперва няней, а затем гувернанткой англичанкой., ИХ БЫЛО ЧЕТВЕРО БРАТЬЕВ И СЕСТЕР И ВСЕ ПОГИБЛИ за это. Брат мой, отец ее, только что лишилсяжены, но она умерла своей смертью в больнице. На эту дочь, умную и чрезвычайно хорошую девушкуон только и мог опереться в своем горе и иметь помощницу в воспитании трех младших. Он просил, доказывал ее невиновность, но всенапрасно. Через несколько месяцев она заболела резкой формой туберкулеза. Весной она лежала в тюремной больнице. 4-го Мая положение было безнадежно, брату разрешили свидание. И он, и бедная больная умоляли отпустить ее умереть дома. Не разрешили. 6-го утром она умерла, а в 3 часа дня брату принесли извещение, что дочь его признана взятой по ошибке, с нея слагается обвинение в шпионаже, и он может взять ее домой. Какая злая и характерная сатанинская насмешка! Брату отдали ее тело. Через два года был призванъна военную службу следующий за ней брат, и увезен в Одессу. Через месяц сообщили о его смерти. Как и отчего умер, неизвестно, но, возможно, тоже за английский язык. Еще через год сослана в лагерь Сибири была вторая дочь, а младший сын посажен в Бутырскуютюрьму в Москве. Не выдержал горя бедный брат мой и заболел смертельно. Перед кончиной удалось выхлопотать, чтоб сына из тюрьмы привезли, по его просьбе, проститься с отцом в больницу. Все кругом плакали, когда этого совсем юнаго, невиновного (что для многихъбыло понятно) ввели в палату в сопровождении двух солдат ГПУ с ружьями. Срок был дан 5минуть. Отец, чувствуя смерть, просил продлить хоть на минуту свидание, а сына, припавшего в нему, пришлось силой оторвать. Его вывели только за дверь, и брат скончался. Второй брат мой умер в Архангельске в ссылке. Третий брат мой, Петр, я о нем писала, все первые двадцать лет революции почти сплошь проводил в ссылке, и в 1934 году пропал после суда, о чем напишу дальше, без вести. Сестра моя младшая в год объявления войны, когда я рассталась с Москвой, была уже 12 лет в ссылке, и о ней ничего не было известно. Умерли в тюрьме моих двое дядей и трое братьев моего мужа. Мои два сына, как я писала, в 1937 г. пропали без вести, о чем напишу дальше подробней.

Познакомилась я с двумя очень религиозными, и скажу более, по общему мнению, праведной жизни старыми мужем и женой. В царское время он занимал очень высокую должность в Иркутской области в Сибири. Фамилию не называю. Люди потеряли трех сыновей в Белой Армии. Неоднократно был он арестован и не раз проводил не один год в крайне тяжелых условиях тюрьмы. Разорены они были, конечно, до абсолютной нищеты. Нередко можно было видеть, как этот высокий, с белой окладистой бородой, типа истинного боярина, ходил по базару с корзиной или мешком и подбирал отбросы овощей. У них в Хабаровске оставался последний старший сын, бывший офицер лейб-гвардии гусарского полка, каким-то чудом не только до 1926 г. спасшийся, но и занимавший место заведующого конским ремонтом; он был женат, имел дочь и могь уделять родителям только ничтожную сумму. Не будучи ни коммунистом, ни вором должен был существовать на крайне маленькое содержание. Он очень печалился бедственному положению своих родителей. Ему удалось устроить себе командировку и