— И пешком. Говорят, сугробов навалило в окрестностях и метель воет. Но дойдут, ты не бойся.

— Все живы-здоровы? Мужиков моих не встречали? Или других каких людей со странностями?

— Пока ничего. Как будут новости, сообщат. Остались твои знакомые с Нижнего Па́тома. Давай про них договорим, и я тебе выдам оперативное задание, да и сам покручусь, глядишь проясним что-то. Очень интересная цепочка получается.

— Какая?

— Сперва о Козлове с Горзиным. О чём ты с ними говорил?

— С Горзиным мы не говорили, только дрались. А Козлов спрашивал про Федьку и предупреждал, чтобы я молчал.

— О чём?

— А я знаю? Со мной кто-то постоянно хочет поговорить неизвестно о чём.

— Вот и пусть говорят. А ты слушай и на ус мотай. По гостям походи, вдруг где твой талант сработает, это нам будет большая подмога. Что ещё Козлов говорил?

— Ещё он по пьяни утверждал, что начальника участка скоро посадят за хищения золота вместе с поварихой Раечкой. Но при этом он не ворует. То есть, подставить его хотят. А он всё стесняется заявить, что у него золото с драги прут.

— Заявил уже. Налымов заставил.

— Тебе? И ты взял это дело? Но ведь это никак не уровень участкового.

— У участкового есть руководство, и ему лучше знать, какие дела кому поручать.

— Ну вот тебе ещё одна версия гибели. Я уверен, что у них там целая шайка. Начальник охраны сто пудов в деле. А судя по той россыпи, что я видел, несут там килограммами. Да тут надо госбезопасность подключать.

— Саша! Не лезь ты в это дело.

— Это ты не лезь в это дело! Руководству рапорт подай, пусть разбираются, не знаю, канал утечки ищут, скупщиков ловят.

— Не сомневайся, ищут, ловят. Каждый на своём месте. Как и я. Давай закругляться. У меня ещё дел куча, да и тебе пора. Вот схема посёлка, как ты просил. И помни о моей просьбе, не шарахайся от дружков, наоборот, войди в контакт, если что заподозрят, вали всё на больную голову.

Глава 12

— Шведов! Ну-ка подойди! — окликнул меня строгий девичий голос на улице.

Я оглянулся. Неподалёку стояли парень с девушкой примерно моего возраста. Серьёзные лица, одеты без особого шика, но чисто и как-то официально. Эти точно не хулиганят и с копачами не связаны. Комсомольский актив?

Девушка, окликнувшая меня, смотрела с таким вызовом, что я невольно улыбнулся. Да меня, похоже, собрались песочить.

— Что ты лыбишься, Шведов.

— Привет, — ещё сильнее разулыбался я.

Надо же, здесь есть приличные люди. И такие симпатичные девушки с огромными синими глазами. А ведь наверное я её знал и раньше, однако обжимался с той рыжей раскрашенной матрёшкой. Ну и дурак ты был, Саня Шведов, и вкусы у тебя дурацкие.

— Весело тебе? Самому не противно? Ты подвёл товарищей! Да ты же себя в первую очередь подвёл!

Между тем, вперёд выступил белобрысый парень в очках и с комсомольским значком на груди.

— Соня, погоди. Шведов, сегодня на собрании будет разбираться твоё дело. В семнадцать в актовом зале клуба. Чтобы явился без опозданий. Иначе исключим тебя без всякого сомнения. Ясно?

— Яснее ясного.

— А мы за тебя поручились. Эх, ты! — презрительно сообщила синеокая красавица.

Прелестно. Это когда-нибудь закончится? Мне перестанет прилетать по голове за чужие грехи?

Обидно, что первая девчонка, которая мне глянулась, меня уже ненавидит.

— Здравствуйте, ребята, — раздался батин голос сзади.

— Здравствуйте, Дмитрий Прокопьевич.

— Уделите минуту, у меня к вам просьба. Александр, ты можешь идти.

Я заскочил домой за деньгами и побыстрее свалил, потому что матушка начала спрашивать о результатах беседы с участковым.

— Всё нормально, меня отпустили, — сообщил я, схватил протянутые смятые купюры, сунул авоську в карман с наказом на обратном пути затариться по списку.

Я шёл, уткнувшись в листок, пытаясь разобраться в схеме, где батя накидал примерный планчик посёлка и отметил на нём местонахождение основных объектов. Вроде мне туда.

Впереди решительно шагала синеокая Соня, и я пошёл за ней, откровенно любуясь стройными ножками в лёгких босоножках, простеньким ситцевым платьем, волнующе колышущимся над голыми коленками, длинной шеей, над которой прыгали задорные завитушки тёмно-русых волос. А нам по пути. Судя по батиному описанию, КБО находится по правой стороне самой длинной улицы посёлка.

— Не пропустишь. Это в тех краях единственное двухэтажное здание, — сообщил он на вопрос о парикмахерской.

Девушка оглянулась, увидела меня и гордо отвернулась, прибавив шаг. Я усмехнулся и тоже прибавил шаг. Поравнявшись, заглянул в её лицо.

— Ты зачем за мной идёшь? — сердито спросила она, резко остановившись.

— Я не за тобой, мне просто в эту сторону. А раз нам по пути, мы же можем идти вместе?— Нам с тобой не по пути, — сказала она, как отрезала. И перешла на другую сторону дороги.

— Мне в КБО, а тебе?

— В КБО? Зачем тебе туда? — подозрительно спросила она.

— Подстричься хочу.

— Ты издеваешься?

— Нет, почему?

— А по-моему, издеваешься. Что ты задумал?

— Да ничего я не думал.

— А с чего вдруг тебе идти стричься, когда тёти Вали нет, и я осталась единственным парикмахером?

— Бывает, — протянул я, соображая, сколько же ей лет. Я был уверен, что мы ровесники.

— Что бывает?

— Такие совпадения бывают. Ты парикмахер, я захотел подстричься. Что тут такого?

— От тебя можно ожидать, что угодно.

И такая искренняя обида была в её голосе, что мне жутко захотелось рассказать ей всю правду о себе, откреститься от чужого неблаговидного прошлого и предложить начать с чистого листа. Сто лет женщины не будили во мне таких светлых чувств. А этой девчонке удалось с двух слов, презрительно брошенных мне в лицо.

«Шарипов, старый ты пень, очнись! Ты же педофилией никогда не страдал. Она же мелкая совсем».

«Да иди ты, — ответил я сам себе. — Мне нынче лет, как ей, а может и меньше».

«Снаружи да, но в душе-то совсем не шестнадцать!»

«Э нет! Груз моих лет остался в прошлом, да и не чувствовал я себя никогда на свой полтинник. Так почему бы и не начать жизнь заново?»

Впереди показалось здание КБО и пропустить его действительно было непросто. Пожалуй, это