У Анвара замерло сердце, когда сеть задела верхний край входа в пещеру. Потом крылатые воины отпустили его, и он продолжал двигаться по инерции, причем был опутан так туго, что едва мог дышать. Юноша ударился о заднюю стену пещеры и на мгновение потерял сознание.

Придя в себя, Анвар услышал какой-то шорох. Крылатые воины стояли над ним, и их наполовину сложенные крылья заполняли всю пещеру, заслоняя свет.

— Ну, как он? — спросил один из них.

Они сложили крылья, и Анвар заморгал, ослепленный ярким светом. Потом он различил над собой чье-то костлявое лицо. Незнакомец быстро кивнул:

— Очухался.

— Тогда нам надо торопиться.

Кто-то просунул лезвие сквозь сеть и перерезал связывающие Анвара веревки. Затем воины один за другим вылетели из пещеры, и, если бы это не было так смешно, Анвар мог бы заключить, что они его боятся, раз предо ставили самому выпутываться из сети. Вскоре шум крыльев смолк вдали.

Анвару, измученному холодом, усталостью, и многочисленными ранами, было очень трудно освободиться из сети самому. Запутавшись в ней, он катался по каменному полу пещеры, рискуя задохнуться. Не раз он отчаянным усилием воли заставлял себя прекратить эти панические движения, от которых он только хуже запутывался, и попробовать найти какой-то другой способ высвободиться. В пещере стоял жуткий холод, но юноша весь взмок от пота, и с каждой новой попыткой, казалось ему, его шансы освободиться тают на глазах.

Внезапно он увидел перед собой очевидное решение и устыдился того, что не додумался до этого раньше. Что сказала бы Ориэлла, увидев, как бился, словно бестолковый заяц в ловушке или какой-нибудь беспомощный смертный, не имеющий способности к волшебству? Вспомнив, что любимая сейчас во власти Миафана, Анвар вновь испытал острую душевную боль. Нет, пока нельзя об, этом думать! Сейчас все силы следует сосредоточить на том, чтобы освободиться!

Однако сперва следовало немного отдохнуть, и лишь теперь Анвар понял, как холодно было в пещере. Усилием воли он постарался не обращать внимания на холод, чтобы сосредоточиться и добиться своей главной цели. С большой неохотой юноша остановился на огне. В этой стихии он не был силен, и к тому же сеть касалась кожи, а после знакомства с раскаленным кинжалом одна мысль о близости огня вызывала у юноши дрожь.

И все же выбора нет. К счастью, ему будет вполне достаточно небольшого огненного шарика. Теперь следовало сконцентрироваться для того, чтобы получить огонь. Анвар был очень ослаблен, но, с другой стороны, чем меньше выйдет огненный шарик, тем меньше опасность пострадать самому. Вытянув шею, Анвар осмотрел свою грудь, на которой в три или четыре ряда лежала сеть. Чтобы освободить руки, нужно убрать все это веревочное хитросплетение.

Лицо юноши приняло то выражение, которое он не раз видел у Ориэллы, когда та составляла заклинания. Обратившись внутрь себя, он сосредоточился, концентрируя свои силы. Наконец в нем затеплилась искра энергии. Усилием воли Анвар направил ее туда, на сеть, покрывающую грудь, и начал подкармливать эту искру, сосредоточив на ней всю силу своей любви к магии.

Через некоторое время он почувствовал запах паленой пеньки, потом пошел дым… А потом Анвар увидел, как ячейки сети почернели, по ним побежал огонек, и они стали лопаться. Анвар мог поздравить себя с успехом (или просто веревки были сухими и трухлявыми?). Внезапно сразу целый участок сети, размером с его руку вспыхнул, и Анвар с воплем снова покатился по полу, надеясь сбить пламя; однако сеть разорвалась, и юноша смог высвободить руки. Огонь почти погас, и теперь он изо всех сил старался прикончить последние остатки его, пока не убедился, что опасность миновала. Ругаясь и смеясь от радости, Анвар сел и начал дрожащими руками освобождать ноги.

Наконец он освободился, но ноги затекли и были как ватные. Анвар подполз ко входу в пещеру — туда, где ветром нанесло небольшой сугроб. Борясь со своим самодельным огнем, он обжег руки — правда, не сильно, но все равно почел за лучшее ткнуть их в снег и подождать, пока пройдет неприятное жжение в ладонях. Потом Анвар положил немного снега на грудь, которую тоже слегка пощипывало.

Покончив с этим делом, Анвар выглянул из своей тюрьмы. Вокруг не было видно ничего, кроме серых облаков и снега. Он не знал, далеко ли отсюда земля, но понимал: раз его заточили здесь, значит, страшно далеко. Впрочем, сначала надо разобраться, что к чему, а потом уже искать выход. Тяжело вздохнув, Анвар отполз внутрь пещеры и тут же понял, что положение его лучше, чем он предполагал. Черный Коготь, очевидно, выслал вестников предупредить о пленнике. В углу стояли два огромных кувшина с водой и изрядная корзина с едой, а у дальней стены был оставлен порядочный запас дров и растопки. Помня недавние неурядицы, Анвар с опаской принялся готовить костер. Поэксперементировав с дымящейся головней, он нашел место, где дым будет вытягиваться из пещеры без ущерба для тепла. Разгоревшийся костер поднял настроение мага. В пещере стало светлее, а потрескивание поленьев хотя бы отчасти заглушало ужасный звук, исходивший из того отвратительного сооружения на вершине. Огонь умел танцевать, его надо было кормить — он напоминал живое существо, товарища. Однако в пещере по-прежнему было довольно холодно, и Анвар сначала не , понимал, зачем его врагам понадобилось столько хлопот просто для того, чтобы заморозить его до смерти. Но потом, более тщательно осмотрев пещеру, он нашел ответ, и этот ответ привел его в ужас. Недалеко от корзины с едой, в темном углу в задней части пещеры, валялись сложенные шкуры, покрытые черным мехом, — раньше юноша не замечал их из-за темноты. С облегчением вздохнув, Анвар протянул руку к ближайшей — и тут же с отвратительным ругательством отдернул ее. Этот густой, мягкий, шелковистый мех был слишком хорошо ему знаком. Эти кровожадные ублюдки хотели, чтобы он укрывался от холода шкурами сородичей Шиа!

— Убийцы, — прорычал Анвар, стукнув кулаком о стену пещеры. — Да лучше тысячу раз замерзнуть, чем… — Но тут Анвар вспомнил Шиа, вспомнил ее преданность и мужество, ее понимание, ее остроумие и грустный юмор, ее красоту и грацию.., ее глаза, полные золотистого света. Шиа, с ее рассудительностью и здравым смыслом, первая сказала бы ему, что самое важное сейчас — спасти свою жизнь. У него не было выбора.

Анвар заставил себя накинуть на плечи одну из шкур, хотя по его собственной коже ползали мурашки, словно на шкуре этой еще горели пятна крови, и ссутулился, будто под гнетом тяжкой вины. Что если это была подруга Шиа? Или ее друг? Или ее детеныш? Усилием воли Анвар отогнал эти мысли. Бедная кошка мертва, и, жертвуя собой, он не вернет ее к жизни. А сам он должен выжить, должен найти способ бежать отсюда, чтобы помочь Ориэлле. Только так можно расквитаться с теми, кто совершил это гнусное убийство, и вернуть долг пантерам, которые своей смертью спасли ему жизнь.

Анвар закрыл лицо руками, удерживаясь от рыданий. До сих пор он был не в состоянии думать об Ориэлле — эти мысли причиняли слишком большую боль, — но напоминание о Шиа повлекло за собой остальные горькие воспоминания. И все же юноша понимал: выжить необходимо. Если он умрет здесь от холода и голода, это не спасет Ориэллу. Анвар вытер лицо рукавом и пошел за очередной порцией дров.