* * *

Шианнат выругался и снова спрятался, отбросив лук в сторону. Он сам не понимал, что на него нашло. Ведь это же не его битва. Но только когда раненый доковылял уже почти до того места, где прятался Шианнат, изгнанник понял всю тяжесть своей ошибки. Беглец тоже был казалимцем! Шианнат опустил руку, которую уже готов был протянуть несчастному, и ничем не выдал своего присутствия. Пусть буран и волки занимаются раненым. Пусть окаянные южане выслеживают своего беглеца — может, он уведет их подальше от Шианната.

На лестнице послышались шаги, и еще один из воинов Харина поднялся в верхнюю комнату и поклонился принцу с глазами Миафана.

— Башня захвачена, государь, а принцесса — в руках крылатого жреца. Остальные в темнице, но, к несчастью, пантере и изменнику Язуру удалось бежать. Я готов поклясться, что один из лучников подстрелил его, но тут же потерял из виду из-за метели.

— Не беда. Все равно ему там не выжить. — Принц пожал плечами и легким кивком дал понять воину, что тот свободен. Осторожно переступая через мертвые тела, он подошел к Анвару.

— Ну что, выродок? — проворчал он, — наконец-то я получил возможность избавить тебя от твоей жалкой жизни. Но я не хочу спешить. Я хочу, чтобы Ориэлла была свидетельницей каждой минуты твоих предсмертных мук?

Харин вытащил из ножен кинжал и, подойдя к очагу, раскалил лезвие на горячих угольях, после чего снова приблизился к Анвару и поднес нож к его лицу. Анвар побледнел, не в силах оторвать глаз от раскаленного металла. Лицо его покрылось потом, и в багровом свете казалось, что на нем уже выступила кровь. Миафан приложил лезвие к щеке юноши, и тот со страшным криком рванулся, пытаясь освободиться от своих стражей.

— Миафан, прекрати! — завопила Ориэлла.

— Ага, ты узнала меня! — торжествующе улыбаясь, Миафан убрал нож. Анвар поднял голову и посмотрел на Ориэллу. Щека его была обезображена раскаленным металлом, лицо искажено от боли; говорил он с трудом.

— Не смотри… Не доставляй.., ему удовольствие. «О Боги», — прошептала Ориэлла, чувствуя боль Анвара, как свою. Между тем Верховный Маг снова сунул нож в очаг, с холодным интересом наблюдая за девушкой и злорадно улыбаясь ее слезам.

— Пора платить по счетам, Ориэлла. Помнишь ли ты, как некогда выжгла мне глаза? Довольна ли ты была своей маленькой победой? Теперь я намерен расквитаться с тобой — око за око. Но, конечно, не твоими красивыми глазками, дорогая. — Он снова поднес нож к лицу Анвара, готовясь нанести удар. — Пусть за тебя будет он!

— Оставь его! — в гневе закричала Ориэлла, и воинам едва удалось удержать ее. Один из них заломил ей связанные руки так, что она застонала от боли.

— Прекрати! — бросив нож, Миафан быстро подбежал к воину и злобно оттолкнул его. — Не вздумай причинить ей вред!

К облегчению Ориэллы, боль в руках утихла, и она могла спокойно дышать и, что еще важнее, думать. Она понимала, что возможность выбора невелика и условия сделки могут быть очень скверными. Усилием воли опустившись на колени, она поглядела снизу вверх на Харина и, стараясь успокоить ненависть, охватившую ее при виде глаз Миафана на лице принца, просительным тоном начала:

— Миафан, не надо мучить Анвара, ведь тебе нужна я. Если ты оставишь его в покое, клянусь, я сделаю все, что ты захочешь.

Красивое лицо Харина обезобразилось презрительной усмешкой Миафана, и в глазах его появилось злорадство. Ориэлла похолодела, осознав, как велика сейчас его власть над нею.

— В самом деле? — ехидно переспросил он. — Я и так могу взять все, что захочу, включая жизнь Анвара, равно как и твою. Но мне нужно не только твое тело. — Его голос вдруг стал фальшиво-ласковым, и Ориэлла почувствовала, что ее вот-вот стошнит от его тона. — Мне нужна твоя помощь и твоя сила для осуществления моих дальнейших планов. Если ты предоставишь свою волшебную силу в мое распоряжение, я пощажу Анвара.

После пережитого потрясения Анвар был как в тумане, но зловещий смысл этих слов дошел до его сознания.

— Не надо, — отчаянно закричал он. — Не делай этого, Ориэлла. Не подчиняйся ему!

— Заткните ему глотку! — рявкнул Миафан, и один из воинов с силой ударил Анвара под ребра. Пока юноша хватал ртом воздух, мучительно пытаясь восстановить дыхание, Миафан снова обратился к Ориэлле.

— Ну? Ты согласна?

С угасшим лицом волшебница кивнула.

— У меня нет другого выбора, — тихо ответила она. — Только не мучай его больше! Миафан улыбнулся:

— Весьма разумно. Этот полукровка обеспечит твою преданность, пока не родится ребенок, ибо сейчас уже поздно избавить тебя от него, не подвергая твою жизнь опасности. — Миафан засмеялся, и этот жуткий звук напомнил Анвару Нихилим, убившего Форрала. — Однако это еще не все. — Анвар останется заложником твоего послушания, раз уж Форралово отродье не подходит для этой цели. Ведь когда ты его увидишь, то сама будешь умолять меня покончить с этим жалким существом. Твое дитя проклято, Ориэлла. Я сам уже давно проклял его с помощью Чаши Жизни. Ты носишь в себе чудовище.

Анвар увидел, как страшно побледнела Ориэлла.

— Ты — мразь, Миафан, — выкрикнул он. — Я убью тебя! Клянусь, что убью!

Верховный Маг снова рассмеялся:

— Побереги свои клятвы, Анвар. Ты не в том положении, чтобы мне угрожать. Ты — в моей власти, и ты поможешь мне использовать эту беглянку. С ее будущим ребенком я управился, и теперь мне нужна ее сила. Но, пожалуй, добиться этого будет не так уж трудно, поскольку она перенесла свои чувства с этого болвана-меченосца на тебя. — Он злобно усмехнулся. — Наверно, все дело тут в примеси смертной крови. Она никогда не могла устоять перед искушением осквернить себя с существами этой породы.

От простоты и жестокости плана Миафана Анвар пришел в ужас. Он поглядел на Ориэллу и увидел в ее глазах страшную тоску. Ребенок был последним, драгоценным звеном, связывавшим ее с Форралом. Но он, Анвар, по крайней мере может уменьшить ее страдания. Благодаря ему Миафан имеет власть над волшебницей. Но если его не станет — не будет и этой власти. А Ориэлла, когда силы ее восстановятся, сможет избавить ребенка от проклятия. Страх и боль сменились облегчением и даже надеждой. Пусть он заплатит за это жизнью, но ее гибель будет ненапрасна, если у Ориэллы и ее ребенка появится возможность спастись.

Анвар решился. Если он попытается нанести удар Миафану, то лишь разрушит тело Харина, и к тому же враг в опасной близости от Ориэллы. Но есть другой, отчаянный способ.

Пользуясь тем, что Миафан был целиком занят Ориэллой, Анвар начал медленно, осторожно, с мрачной сосредоточенностью в последний раз восстанавливать свои силы, и глаза юноши засветились мрачным тусклым огнем, когда он направил волшебную силу на себя самого, на саморазрушение. Он почувствовал жар, сердце его страшно забилось, он стал задыхаться. Все его чувства стали замирать, убывая, словно вода… Все окружающее заволокло багровым туманом — следствие разрушительной мощи вызванных им сил. Он не мог удержаться, чтобы не поглядеть последний раз в глаза Ориэллы, прежде чем станет слишком поздно. Ему хотелось, чтобы этот последний, прощальный взгляд сказал ей, что он просит прощения и любит ее.