29 сентября князь Понте-Корво со своим корпусом спешно покинул Ансбах в направлении Бамберга, 8 октября вошёл в Пруссию и разгромил передовые части генерала Тауэнтциена при Шлейце, которые отступили к Наумбургу. Но там их ждал уже Даву. Кстати, штабной офицер, размножавший приказ по корпусу, спутал Бамберг с Нюрнбергом, и корпус потерял на исправление ошибки целый день! В результате самым неудачным образом пересеклись пути следования корпуса Бернадота с корпусом Даву, и на дорогах возникли пробки, сумятица и скандалы. Педантичного Даву такой беспорядок выводил из себя, и в возникший между обоими маршалами спор пришлось вмешиваться самому императору.

Части под командованием престарелого герцога Брауншвейгского, дислоцированные между Эрфуртом и Веймаром, чтобы не попасть в клещи, оставили сзади себя армейский корпус принца Хоэнлоэ и части генерала Рюхеля и выступили в направлении Магдебурга. Наполеон, полагая, что имеет перед собой всю армию герцога, немедленно передвинул корпус Бернадота и кавалерию Мюрата к Дорнбургу, ближе к Йене. В то же время двусмысленный приказ Бертье — Наполеона предполагал движение 1-гo корпуса на Наумбург. Приказ этот, кстати, был адресован… лишь Даву, а Бернадот довольствовался его копией, которую ему "любезно" предоставил Даву.

В результате Даву со своим корпусом остался под Ауэрштедтом один на один с герцогом Брауншвейгским, т. е. с главными силами противника, и, по всей видимости, с некоторой тревогой следил за тем, как от него уходит корпус Бернадота. Впрочем, он вряд ли ещё осознавал угрожавшую ему опасность и не знал, что перед двукратным превосходством прусской армии его 3-й корпус скоро окажется на грани полного поражения. А Бернадот, в точности выполнив приказ гениального императора, в конечном итоге был сделан им козлом отпущения за собственный просчёт. Наполеон выругал его за слишком долгий марш к месту назначения и отсутствие на обоих полях сражения (Йена и Ауэрштадт), а заодно обвинил его в том, что тот, согласно его приказу, не пришёл на помощь Даву. Бернадот попытался было оправдаться и сослаться на трудности при преодолении горного перевала при Дорнбурге (что соответствовало действительности), на нечёткие и запоздалые указания начальника Генштаба Бертье — ведь никакого приказа о том, чтобы вернуться к Даву, он не получал (что тоже верно), но всё было напрасно. Бертье был вне критики. Наполеон же, понявший, что сам допустил ошибку, задним числом в армейском бюллетене утверждал, что Бернадоту накануне якобы было дано недвусмысленное указание идти на помощь Даву. История гениальных полководцев должна быть безупречной, без единого пятнышка!

Слишком зацентрализована была система управления во французской армии, и слишком много взял на себя Наполеон, не предоставляя своим маршалам никакой свободы действий и инициативы. В своих приказах, не всегда чётких в изложении Бертье, Наполеон давал своим маршалам лишь географические ориентиры, нисколько не вводя их в курс своих тактических или стратегических замыслов и превращая их в бездумных исполнителей-автоматов. "Император не нуждается в советах или планировании походов; никто не знает его мыслей, и наш долг только в том, чтобы ему повиноваться", — с назиданием сообщил Бертье маршалу Нею во время этой же кампании.

…Отступавшие части принца Хоэнлоэ буквально смяли войска, находившиеся под командованием самого короля Пруссии, и на всём участке фронта от Эрфурта до Вайсензее распространилась паника. Корпус Бернадота между тем продолжал играть роль шахматной фигуры, которую Наполеон передвигал из одного конца в другой, чтобы создавать на том или ином направлении угрозу пруссакам. До настоящего сражения дело не доходило. 14 октября под Йеной и Ауэрштадтом между воюющими сторонами произошло решительное сражение, в котором победа досталась французам.

Зато корпусу Бернадота пришлось участвовать в деле под Халле и Тресковом, где ему противостояли превосходящие резервные части герцога Вюртембергского. Французы взяли здесь в плен более 5 000 человек, 4 знамени, 34 артиллерийских орудия и весь прусский обоз, а сами потеряли около 800 человек убитыми и ранеными. Маршал, действуя в своей джентльменской манере, приказал вернуть герцогу "позабытый" в Халле экипаж, а заодно с ним — "застрявшего" в городе корпусного капеллана. Бернадот отдал приказ о том, чтобы его солдаты воздержались от грабежа города и не чинили его жителям никаких неудобств.

Маршал Бернадот в битве при Халле в 1806 году. Художник Ж. Клари

На данной стадии боевых действий 1-му корпусу была предоставлена некоторая оперативная свобода, но придирки Бертье по отношению к Бернадоту продолжались, причём дело доходило до того, что начальник генштаба требовал от Бернадота отчёта в действиях, о которых в самих приказах ничего сказано не было. Оскорблённый князь Понте-Корво был вынужден письменно обращаться к императору, ссылаться на свою 30-летнюю службу в армии, свой опыт и свои заслуги, не дававшие права его врагам "лишать меня Вашего доверия" и возможности верно служить императору и впредь. В жалобе императору содержался явный намёк на Бертье.

17 ноября Бернадот поехал к Наполеону в Мерзебург, и император лицемерно засыпал его комплиментами за победу под Халле. Маршал Лефевр в доверительной форме сообщил, однако, Бернадоту; что другие его коллеги, в особенности Мюрат, Бертье и Сульт, буквально лопались от зависти. "Они чувствуют себя униженными, — писал Лефевр, — и император разделяет их чувства. Мы намеревались выйти против резервного корпуса герцога Вюртембергского с 60 000 человек, а ты его разбил с менее чем 15 000. Если бы тебе это не удалось, они были бы больше довольны…"

Недовольство императора дало о себе знать уже на следующий день: Бернадот задержался в Халле всего на один день, но уже получил за это замечание. Наполеон явно придирался к маршалу, который во всех кампаниях прославился именно своими быстрыми переходами и маневрами.

Прусская армия после поражения принца Хоэнлоэ под Пренцлау практически перестала существовать, за исключением 21-тысячного корпуса Г.-Л. Блюхера, старого знакомца Бернадота. Согласно новому приказу, маршал Бернадот должен был преследовать его при отступлении на север. Если бы Блюхер узнал, что его преследуют силы, почти вдвое уступавшие его корпусу, он бы непременно принял меры нанести поражение галантному ганноверскому губернатору. Но Бернадоту повезло. 31 октября его корпус появился под Штаргардом, наступая на пятки фельдмаршалу, который пытался спрятаться с остатками прусской армии в крепости Штральзунд. Каждый день его корпус участвовал в стычках с прусским арьергардом. 1 ноября он настиг арьергард Блюхера в лесу между Ябелем и Носсентином, а за лесом увидел вдали густые колонны пехоты и кавалерии.

Бернадот принял решение немедленно атаковать, тем более что где-то рядом под Деммином находился корпус Мюрата. Первым в атаку пошла дивизия генерала Дюпона, которая шаг за шагом вытеснила пруссаков из леса. Пехота противника спряталась за свою кавалерию — её у Блюхера оказалось здесь около 3000 всадников, в то время как у Бернадота в четыре раза меньше. Но до решительной схватки дело не дошло, противник отступил и под покровом темноты снова оторвался от преследователей.