– Владимир Петрович, скажите, вы знали о том, что Олеся беременна?

– Нет, – дрогнувшим голосом ответил Милехин, удивленно воззрившись на меня. – Откуда вам это известно?

– От Елисея Державина, – пояснила я. – Значит, вам она ничего не говорила…

А про себя подумала о том, что это может означать. Итак, Олеся не хотела делиться с отцом столь интимными вещами. Но почему? Потому что тот не одобрял ее связи с Елисеем? Или просто потому, что вообще утратила доверие к отцу? Вряд ли я получу подлинный ответ на этот вопрос – он слишком личный, чтобы его знал кто-то еще, кроме самой Олеси. Да, кстати, с беременностью вообще складывается странная ситуация – была она все-таки или нет? Я ведь так и не побеседовала с судмедэкспертом, исследовавшим тело Олеси. Надо бы сделать это побыстрее. Но пока я вернулась к беседе с Милехиным:

– Скажите, а что вам вообще известно о ее отношениях с Елисеем?

– Олеся говорила мне незадолго до смерти, что они решили пожениться. Я тогда не стал заострять свое внимание на этом вопросе, решил заняться им всерьез по возвращении. Я сейчас даже думаю, что Олеся выдумала беременность, чтобы добиться своего и выйти замуж.

– А что, ей нужно было добиваться? – приподняла я бровь.

Милехин раздраженно махнул рукой.

– Молодые девушки всегда идут на какие-нибудь ухищрения!

– Так уж и всегда? – недоверчиво прищурилась я. – Уж простите, может быть, меня и нельзя назвать слишком молодой девушкой, но могу сказать, что на подобные меры идут обычно тогда, когда не уверены в чувствах партнера. А разве у Олеси были основания считать отношения с Елисеем непрочными?

– Олеся вообще заблуждалась насчет этого человека! – категорично, но абсолютно нелогично заявил Милехин.

– Почему вы были против замужества дочери? – прямо спросила я.

– Я был не против ее замужества, а не согласен с ее выбором, – поправил меня Милехин.

– Почему? У вас есть какие-то факты, убедительные аргументы?

Бизнесмен пожал плечами:

– Бывают необъяснимые симпатии и антипатии. Парень, которого выбрала Олеся, вроде бы был неплохой, но у меня к нему душа не лежала. Я хотел, чтобы моя дочь вышла замуж за моего адвоката Алексея Привольнова – вот его я люблю и уважаю.

– Но Олеся-то любила и уважала совсем другого человека! – подчеркнула я. – И именно ей предстояло выходить замуж, а не вам!

– Олеся, как влюбленная девушка, не могла рассуждать объективно! – поморщился Милехин.

«Да нет, Владимир Петрович, мне кажется, это вы не способны рассуждать объективно. Причем во всем», – мысленно усмехнулась я.

Переубеждать бизнесмена было бесполезно, я понимала это прекрасно, и лишь посочувствовала мысленно Олесе за то, что ей приходилось отстаивать собственные интересы перед таким человеком, как ее отец. Есть два мнения: мое и неправильное – вот, видимо, его девиз. Ему даже проще считать, что Олеся выдумала беременность, чтобы привязать Елисея, чем признаться самому себе, что дочь просто не хотела делиться с ним.

«Ой ли? – снова подумала я и снова решила как можно скорее прояснить этот вопрос у эксперта. – Может быть, она и впрямь все выдумала? Или Елисей? Но зачем?»

Увы, пока даже мало-мальски четкого предположении не вырисовывалось.

Понимая дальнейшую бесперспективность дискуссии на тему «Кто лучше: Елисей или Алексей», я решила зайти с другого конца и сказала:

– Владимир Петрович, а вы знаете, что у вашего любимого и уважаемого адвоката не совсем чистое прошлое?

– Да, знаю, – ответил Милехин. – Он сам мне обо всем рассказал. То было давно и по глупости. Сейчас Привольнов совсем другой человек. У меня нет оснований не доверять ему.

– Какие взаимоотношения у Привольнова с вашей супругой Кристиной?

Губы Милехина дрогнули в улыбке:

– Они много лет знают друг друга. Я подозреваю, что Кристина даже влюблена в Привольнова. Правда, она делает вид, будто без ума от меня. Но я же не вчера родился.

– И вас это устраивает? – удивилась я.

– Давайте не будем об этом, – попросил Милехин. – Еще раз повторяю – этот файл лживый, насквозь лживый!

– Владимир Петрович, скажите, как велико ваше состояние? – перевела я разговор на другую тему, тоже весьма важную и пока что не затронутую мною.

– Немаленькое по современным меркам, но и не такое большое, как думают многие, – ответил Милехин.

– У вас имеется завещание?

– Да, имеется.

– Кто все унаследует в случае вашей смерти?

– Мой сын Никита.

– А до смерти Олеси кто должен был все унаследовать?

– Поровну Олеся и сын.

– И еще, самое последнее… Владимир Петрович, с чем связаны ваши последние трудности в бизнесе?

– Кто вам рассказал? – быстро и резко спросил Милехин.

– Неважно, – тут же парировала я, не давая привыкшему к жесткому общению бизнесмену перехватить инициативу.

– Это не имеет никакого отношения к убийству Олеси, – упрямо заявил Милехин.

– Ну, ладно, – тут же согласилась я. – Я оставлю вас. Выздоравливайте.

Я почувствовала, что должна переварить полученную информацию. Пора оставлять Милехина в покое. Тем более что в таком состоянии ему противопоказано нервничать. Вряд ли он станет откровенничать со мной по поводу своих рабочих проблем: он ясно дал понять, что не станет распространяться.

И насчет неполадок в бизнесе, видимо, придется выяснить у Привольнова. А учитывая, что Милехин не хочет говорить на эту тему, узнать нужно обязательно.

* * *

Когда Милехин заснул, я попала в цепкие объятия Кристины. Конечно, в фигуральном смысле. Молодая жена бизнесмена настойчиво пригласила меня поговорить. Я, разумеется, согласилась. Черноволосая красавица была последним фигурантом этого дела, с которым я еще не имела беседу.

– Итак, Татьяна, рассказывай, что ты раскопала, – достаточно бесцеремонно начала Кристина.

– С какой стати? – любезно улыбнулась я. – Ведь не ты меня наняла.

Я решила тут же перейти с Кристиной на «ты», поскольку, во-первых, та себе позволила это первой, а во-вторых, нужно поставить задравшую нос соплячку на место. Разумеется, я не собиралась опускаться до ее дворового сленга. Вежливая твердость и спокойная уверенность – вот главные инструменты в поведении с подобными людьми.

– Дело касается всех, – отрезала Кристина. – То, что я прочитала там, для меня, конечно, не такая уж новость, но…

– То есть ты знала обо всем этом?

– Догадывалась.

– По каким признакам?

– Скорее даже подозревала, – поправилась моя собеседница. – Мне мать Олеси об этом говорила под большим секретом. Когда пьяная была… Я тогда не поверила.