– А твоя связь с Кристиной имеет? – в лоб спросила я. – Только не пытайся меня уверить, что между вами ничего не было! Я видела фотографию, на которой вы изображены вместе, причем ваши жесты говорят не просто о невинной дружбе между мальчиком и девочкой! Кстати, тебе ли не знать, что за связь с несовершеннолетней грозит реальный срок? Сколько лет тогда было Кристине, а? Тринадцать? Нехорошее число, Лешенька!

Привольнов испуганно хлопал глазами, ошеломленный потоком обрушившихся на него обвинений. А я продолжала наседать:

– Вы и сейчас с Кристиной любовники?

– Нет, вы что! – отшатнулся Алексей.

– Тогда что? Что вас связывает?

– Ничего. Ничего, кроме того, что она – жена моего начальника.

– С которой ты вместе в юности потрошил добропорядочных коллекционеров, – с усмешкой закончила я.

– Вы что, подозреваете меня? – вытаращился на меня Привольнов.

– Пока что ты из списка подозреваемых не исключен, – сухо ответила я. – Хотя на первое место в нем перемещается не кто иной, как сам Милехин.

– Да вы что? – пуще прежнего изумился Привольнов.

– Ты знаешь, что Олеся спала с ним?

– Что? Что вы сказали? – Я физически почувствовала, что Привольнов испугался.

– Что слышал, – огрызнулась я. – У вас тут вообще очень интересная компания подобралась, я смотрю. Бывшие домушники и действующие извращенцы. Но ладно, я все равно со всем этим разберусь. Да, и еще… Почему ты скрыл от меня, что сам в свое время встречался с Олесей?

Привольнов покраснел, опустил голову и сказал:

– Да мы и не встречались в прямом смысле этого слова. Ну, было-то пару-тройку раз. Надо же было когда-то девчонке во взрослую жизнь входить. Но… То, что вы мне рассказали, – это чудовищно!

– Разберемся, – сухо произнесла я и, обойдя стоявшего в растерянности Привольнова, пошла вверх по лестнице.

– Подождите, Татьяна Александровна, – дернул он меня за рукав. – Откуда вы узнали? Это же невероятно!

– Неважно, – отрезала я. – Могу лишь сказать, что пока имя убийцы Олеси я не знаю. Известно лишь, что это женщина. Но она – исполнитель. А кто ее нанял – мне предстоит выяснить.

– Что за женщина? – с еще большим испугом спросил Привольнов.

– Да не бойся ты так, – улыбнулась я. – Если ты ни при чем, чего бояться-то? Пойдем, у меня тоже не слишком много времени, а успеть поговорить с господином Милехиным надо о многом.

И решительно направилась вверх. Алексею ничего не оставалось, как последовать за мной.

Как только Привольнов нажал кнопку звонка, дверь распахнулась. На пороге стоял хозяин квартиры, Владимир Петрович Милехин.

– Здравствуйте, – с достоинством произнес он. – Проходите.

Привольнов представил меня и выжидательно посмотрел на патрона. Тот неопределенно кивнул ему в сторону кухни. Помявшись около порога, Алексей снял ботинки и направился в указанном шефом направлении.

Милехин же повел меня в свой кабинет. В этот момент дверь кабинета распахнулась, и на пороге появилась изумительно красивая чувственная брюнетка лет двадцати пяти. Она улыбалась приветливо, но в то же время достаточно холодно. Я сразу же узнала Кристину, хотя видела ее всего однажды, в полутемном зале ресторана. Да и еще на фотографии в альбоме Алексея Привольнова. Это она была той густо накрашенной девочкой, тесно прижавшейся к своему спутнику…

– Вовчик, у нас гости? – спросила красавица, не спуская с меня глаз.

Милехин нахмурился.

– Кристина, – строго сказал он, – у меня важный разговор. Конфиденциального характера.

– С какой это поры ты стал таким скрытным? – ехидно спросила красавица.

Милехин ничего не стал отвечать и сдвинул до предела густые брови. На мой взгляд, это означало, во-первых, что отношения в семье далеки от идеальных, а во-вторых, что Кристине следовало повиноваться. Что она в принципе и сделала – немного поколебавшись, исчезла на кухне.

«Интересно, что ей сейчас скажет Привольнов, – подумала я. – После того, что я ему наговорила».

– Это моя супруга, – слегка смущенно сказал Милехин.

– А я думала – еще одна ваша дочь, – не сдержавшись, съехидничала я, наплевав на безоценочный подход: слишком раздражало меня поверхностное отношение Милехина как к жизни вообще, так и к расследованию смерти дочери, им же инициированному в частности.

Лицо Милехина окаменело.

– Моя личная жизнь вас не касается, – сухо сказал бизнесмен.

– Извините, – не стала настаивать я. – Вы абсолютно правы – меня это не касается. Но… Владимир Петрович, у меня появилось к вам несколько вопросов, ответы на которые мне бы хотелось получить сейчас. Я провела определенные следственные действия…

– Какие вопросы? – перебил меня Милехин, демонстративно взглянув на часы.

«Все понятно, господин бизнесмен, – с сарказмом подумала я. – Сейчас будем показывать, какие мы крутые. Занятые, мужественные, солидные, основательные… Фу-ты, ну-ты, и всякое такое… А вот фигушки тебе, индюк надутый! – неожиданно рассердилась я. – Сейчас я тебя так прижму, что тошно станет!»

– Для начала два простых, – начала я совершенно невинным и спокойным тоном. – Какой размер обуви вы носите и какие сигареты курите?

Милехин взглянул на меня удивленно, словно хотел спросить, зачем мне это надо. Однако не спросил и ответил:

– Размер обуви ношу сорок пятый. Сигареты курю обычно «Парламент». Из тех, что попроще, – «Золотая Ява» или «Мальборо».

– А «Приму» курите?

– Никогда, – презрительно оттопырил нижнюю губу бизнесмен. – Разве что в студенческие годы от безденежья…

– Спасибо. А теперь такой вопрос: как близко вы знакомы с соседом вашей матери Александром Замараевым?

– Практически совсем незнаком, – ответил Милехин. – Когда родители получили ту квартиру, я прожил с ними всего три месяца. Сашка тогда еще не был соседом матери. Мне же вскоре досталась квартира от умершей бабушки. Я женился на Кларе и ушел от родителей к себе, поэтому Сашку за все годы соседства видел мельком раз пять-шесть. А что, он в чем-то замешан?

Уловив напряжение в голосе Милехина, я поспешила его успокоить:

– Нет-нет… Теперь скажите, пожалуйста, Владимир Петрович, сколько денег вы обычно давали Олесе на расходы? Хватало ли ей этих денег?

Милехин взглянул на меня с возмущением:

– Конечно, хватало! Когда Олеся жила дома, я на мелкие расходы давал ей обычно по десять тысяч рублей в месяц. Если дочь хотела купить себе что-либо из одежды, она говорила мне – и я либо давал ей деньги, либо шел вместе с ней куда надо и платил. Но с тех пор, как Олеся стала жить отдельно, я стал давать ей больше. Как вы понимаете, этого вполне достаточно, учитывая, что я покупал ей одежду и оплачивал учебу, телефон и Интернет.