От этих слов мне стало грустно. Проводив деда взглядом, я протиснулся сквозь двери в свое крыло.

Я все думал над последней фразой светящегося медбрата и не замечал, как наступаю на разбитую плитку. Мои шаги становились все звучней, пока вдалеке я не услышал грохот. В голове кто-то настойчиво приказал:

«Не оборачивайся и ускорь шаги!»

Я так и делал, пока сзади кто-то огромный шагал грузными металлическими шагами, швыряя в разные стороны железные кровати, словно игрушечные. Сердце начало колотиться, и сквозь нарастающий грохот я услышал: «пять, четыре, три…» Но я знал точно, что должен добраться до своей палаты, снять тапочки и лечь на железную каталку. Только тогда я имел право проснуться.

Нога попала в пробоину, и я оставил тапок.

«Забери тапок!» – приказал голос в голове.

Пятясь назад и дрожа от страха, я нащупал тапок и подцепил его ногой. Уклоняясь от разлетающихся осколков плитки, я завернул к себе в палату. Там было полно воды.

«Уже натекло», – подумал я и, с трудом удерживая на ногах тапочки, подбежал к каталке.

Моргающий зазор под дверью закрылся мощной темной фигурой. У него не было двух отчетливых теней, обозначающих ноги. Вместо них что-то монолитное и невероятно тяжелое заслонило весь видимый свет. Он тяжело дышал, обнаружив и догнав меня. В тишине далекий голос тети в который раз отсчитывал: «четыре, три, два, один! Просыпайся, Антон, ради всех святых, просыпайся!»

Когда я открыл глаза, она плакала и трясла меня за плечи. Не уверен, что тряска была обычной процедурой пробуждения пациентов, и я поспешил ее успокоить:

– Я здесь, я здесь.

Она рыдала. Довольно долго рыдала.

– Пойдем на кухню, я закурю, – вдруг сказала тетя Маша.

Я не знал, что она курит, но молча потянул к ней руки, чтоб подняться с дивана и сесть в каталку.

«Его можно любить. Его можно ненавидеть, но лучше его не знать…»

***

– Я видел там деда Пашу.

– Я знаю, – шмыгая носом, призналась она, – находясь в гипнотическом сне, ты говорил, что видел.

Она обхватила голову и внезапно обрушилась на меня лавиной вопросов:

– Что, что ты ему говорил? Какой еще баянист? Антон, ради бога, объясни, почему ты все это ему говорил?

Ее слова походили на такую непривычную для профессионального психиатра истерику.

– Я просто пытался вернуть его сознание в то время, когда он был по-настоящему счастлив. Если на том свете души утопают в бездне своих воспоминаний, то лучше уж утопать в волнах первой любви, не так ли?

– Не понимаю, – уперто мотала она головой, – ты, получается, врал ему? Мама не ждала его в раю?

– Думаю, ждала, но потом устала ждать. Наш дед и после смерти надолго застрял в том моменте, когда так сильно хотел выпить.

– Он был в аду. Но как же это? Где огненные котлы и бесы, жующие людей с картин Босха?

– Если б нам кто-то сказал, что мы сами себе устраиваем ад и рай, то совсем не осталось бы почвы для искусства.

Они лишь печально улыбнулась в ответ.

Выкурив две сигареты одну за другой, тетя Маша немного отошла от услышанного. Она, наконец, посмотрела мне в глаза и заботливо спросила:

– Как ты себя чувствуешь?

– Нормально. Что это было за место на взгляд психиатра?

– Сложно сказать, – призналась она, – я думаю это коридоры твоего сознания в сумеречной зоне.

Я задумался над таким длинным и таинственным определением коридоров обшарпанной больницы.

– То есть это мое воображение, проще говоря?

– Не совсем так. Когда человек входит в сумеречную зону, то начинает работать один из самых таинственных отделов головного мозга.

– Ух ты? – воодушевился я. – За что он отвечает?

– В том то и дело, что мы до сих пор не знаем, за что он отвечает. Но знаем точно, что не за воображение.

– Может нам попробовать в следующий раз…

– Следующего раза не будет, – перебила меня тетя Маша твердым голосом.

– Но Женя там страдает, как страдал я, а может даже больше. Только меня вытащил оттуда дед, она же там совершенно одна.

– Антон, люди входят в состояние комы и выходят! Никто из врачей, родственников и друзей не думает посылать за их душами розыскные отряды. Я понимаю, Женя занимает особое место в твоем сердце, но ты сам только вышел из комы…и она выйдет. Просто ей нужно больше времени, ведь она и пострадала в аварии больше тебя.

«Как бы поступил мой дед Алексей, если б оказался на моем месте? – размышлял я уже дома. – То, что он рассказал мне в лесу про Гленамар, могло быть правдой, но совершенно точно не было его историей из жизни. Так для чего же он рассказал мне все это?! Напугать? Я и так дрожал от страха, как осиновый лист… Для чего? Для чего?»

Руки сами потянулись к компьютеру и напечатали запрос в интернете: «вывести людей из комы».

В появившихся статьях и вправду люди не ныряли в сумеречную зону, чтоб вывести оттуда кого. Тогда я ввел запрос: «куда попадают заблудшие души». Запрос долго обрабатывался. Судя по всему всемирной паутине тоже было тяжело разобраться в смысле этой фразы. Все заголовки, появившиеся спустя минуту, содержали загадочное слово «астрал». По мнению многих, побывавших там, души, способные вернуться в тело, находятся именно в этом таинственном пространстве. Что ж, если я там мог разыскать Женю, то мне нужно было именно туда.

Одна из статей содержала массу полезной информации о всевозможных способах выхода из тела, методах защиты в потустороннем мире и техник безболезненного возврата. Автор эзотерического блога даже предлагал свои услуги по выводу в астрал на дому. С миниатюрной аваторки на меня смотрел лысый мужичок в шелковом капюшоне по имени Харон. Он обещался за символическую плату провести любого желающего из этого мира в другой, сопровождать его и всячески поддерживать.

– Привет, – набрал я Толю.

– Эй, бро, как твое ничего?

– Ко мне приходила Галя, – я сразу перешел к делу.

Повисла пауза. Толя глубоко вздохнул, и шмыгнул носом. Затем вздохнул снова.

– Что она говорила? – простывшим голосом, наконец, произнес он. – Она ко мне совсем не приходит.

«Оно и понятно, посылает за Женей того, кого не жалко» – подумал я, но не стал озвучивать.

– Она хотела, чтоб я пошел за Женей и вывел ее из леса.

– А, это реально?

– Кажется, реально. Тетя Маша ввела меня в состояние гипноза, и там я видел Женю через дверное окно. Представляешь, всего метрах в двести. Оставалось лишь выйти и забрать ее. Но я не смог открыть эту дверь. Женя оказалась глубже того слоя, куда я мог попасть благодаря гипнозу.