– Ты дрался? – спросила она, заметив ссадину на его губе.

– Поскользнулся, – не сразу ответил он. – А тебе-то что?

Она продолжала скользить по нему взглядом, словно раздевала.

– Изменился ты… – сказала она. – Не пойму, похудел или что?

– Чувствую какой-то живой интерес к моей персоне. С чего бы это?

– Ну так… А ты вообще что тут делаешь?

– Самое удивительное в том, что я могу задать абсолютно тот же вопрос тебе. Не находишь?

– Не особенно ты изменился. – Она покачала головой и бросила мандарин на стол. – Я-то тут работаю, если ты помнишь.

– Отнюдь не тут, – хмыкнул Павел. – Этажом выше.

– Паша, не начинай. Нет у меня настроения обмениваться колкостями. – Она посмотрела на него так, будто хотела прочесть его мысли. – Я правда удивлена, что ты здесь. Вы с Андреем что, общаетесь?

– Родная кровь есть родная кровь. Ее ничто не может испортить. И братские отношения способны выдержать любые испытания…

– Да ну тебя.

– …В отличие от супружеских. Не правда ли, Элен?

Лена вспыхнула, удивление на ее лице исчезло, сменившись раздражением.

– Паша, я знаю, какая у тебя бывает желчь. Не старайся меня задеть.

– Задеть? Так тебе больно?

Лена не отреагировала, выдержала паузу.

– Расскажи лучше о себе, – произнесла она. – Два года не виделись все же. Есть у тебя кто-то?

Павел вдруг захохотал и захлопал в ладоши.

– Вот что ее волнует! Посмотрите внимательно, дамы и господа! – Он обратился к невидимым зрителям, сделав плавный жест рукой. – Лишившись супруга, героиня в полном отчаянии мчится к герою на работу. Выгоняет взашей его новую возлюбленную и трепетно интересуется, не женился ли его брат?.. – Павел подошел к Лене вплотную. – Как трогательно, но… персонаж пьесы какой-то непроработанный. Не находишь, что мотивация прихрамывает? Кто писал диалоги, м-м?

Он медленно, театрально провел пальцем по ее щеке. Она не отпрянула, смотрела на него молча, не шелохнувшись.

– Молчание в ответ… – выдохнул Павел. – Слова ледяной коркой сковали ее горло…

Павел ухмыльнулся, медленно стал кружить вокруг нее, изучая блузку и цепочки на шее.

– Может, ты еще спросишь, чем я жил эти два года?

– Может, и спрошу. Чем ты жил…

– Ты не за этим сюда пришла! – Тон Павла резко похолодел.

Он отступил на шаг, снова смерив ее взглядом.

– Неужели ты все еще злишься? – сказала Лена.

– Злюсь? – усмехнулся он. – Знаешь, злость – это какое-то импульсное состояние, на мой взгляд.

– Ну хорошо… не злишься. Обижаешься.

– Нет, Элен. Зачем? Обида – бессмысленное чувство, из него суп не сваришь.

– Странный ты стал.

Павел присел на стол и скрестил руки на груди.

– Интересно, что ты теперь ощущаешь? Обижаешься или злишься?

– Не понимаю, о чем ты.

– Все ты понимаешь. Как, спрашиваю, впечатления?

– Чего пристал? – На ее лице мелькнуло недовольство.

– А я тоже хочу знать, как ты провела это лето. Длинное-длинное двухлетнее лето. А главное, какова кульминация истории?

– Не начинай, – сухо сказала она.

– В финале фильма мы видим героиню у разбитого корыта. – Павел снова начал ходить вокруг Лены. – Понимаете, дамы и господа, героиня считает, что это она ушла от мужа. Да-да, это она сделала судьбоносный шаг и прервала нить мучений…

– Хватит!

– Но нет же! Все случилось гораздо раньше. Муж героини хотя и жил с нею, но в душе своей давно ушел от нее. И она только облегчила ему задачу. Как облегченно он вздохнул, придя однажды вечером домой и увидев пустой шкаф…

– Паша!

Она схватила его за руку, пытаясь остановить это шаманское кружение вокруг себя, но Павел вырвался, продолжая тараторить:

– И зря она примчалась на берег моря. Зря молила золотую рыбку. Напрасно рвала на себе волосы и просила отмотать время на два года назад…

– Я ничего не просила! – закричала Лена, и губы ее задрожали. – Замолчи!

– Фарш невозможно провернуть назад, – сказал Павел, замирая перед ней и склоняясь к ее лицу. – Вот какую надпись видит героиня на дне разбитого корыта! И тогда она вдруг понимает, что все два года были иллюзией. И теперь она возвращается в матрицу. Титры, дамы и господа, титры!

– Зачем… – Ее глаза увлажнились. – Зачем… ты так?

– Расскажи, как предательство на вкус? – бросил Павел ей в лицо.

Она не отвечала, ноздри ее раздулись.

– Поверь, вкус с годами не меняется, – сказал Павел.

Она смахнула слезу, шагнула к выходу. Он стоял у нее на пути.

– Прощальный поцелуй не желаете? – осклабился Павел. – Очень быстро рубцует раны.

Она оттолкнула его, и он отпрянул, не сопротивляясь и мстительно улыбаясь. Лена, всхлипывая, выбежала из кабинета.

Павел задумчиво подошел к столу, взял мандарин, выдернул один из дротиков и, почти не целясь, метнул его в портрет.

Дротик вонзился Терезе Мэй точно в лоб.

10.2. Володин захлопнул крышку ноутбука, подвинул его Андрею, скрестил пальцы перед собой на столе. Он молча размышлял, не сводя с Андрея задумчивого взгляда. Андрей забрал ноутбук и положил его на колени.

– Я не хотел вас впутывать, – сказал Андрей. – Но, видимо, никак по-другому.

– Не хотел он, – буркнул Володин. – Гордые вы все, Березины. Только все равно прибегаете, как прижмет.

– Игорь Ефимович, не в этом дело.

– Да разве?

– Вы поможете со списком?

Володин выбрался из-за своего огромного стола, покрутил шеей и направился к пристенному шкафчику, за стеклянной дверцей которого поблескивали бутылки.

– Налить чего? – спросил он, позвякивая стеклом. – Выглядишь хреново.

– Просто не спал. Кофе, если можно.

Володин с коньячной бутылкой и бокалом прошел к двери и, приоткрыв ее, бросил в приемную:

– Алла, сделай Андрейке кофейку. И покрепче.

Он уселся в кресло напротив Андрея, плеснул себе в бокал, сделал медленный глоток. Опустил руки между коленей.

– Думать надо… – произнес он. – Контора его ничего нам не даст – она все равно разовая. Квартиру Самвойского пробить? Сам же говоришь, похоже, что съемная…

– Игорь Ефимович, я не хочу…

– Да погоди ты! – Володин отмахнулся. – Не хочет он… Можно еще бойцов Пархоменко подключить.