мне, тёть Зин, икону я у тебя хотел попросить, молиться буду перед ней. Только не знаю, как отработать икону, чем вернуть. Денег у меня нет, и в хозяйстве я не рукодельник.

– Да что с тебя взять? – ответила Зинаида, – дам икону. Заходи в дом, мы с Розой тебя сейчас чаем поить будем.

Бедов увидел Рыбу в Зинаидином похоронном облачении, и душа его вначале ушла в пятки, а потом расправилась. Бабушка представила Розу, как свою племянницу, что очень обрадовало Виктора, и он начал говорить о том, что Зинаидины родственники и отпрыски должны быть талантливы и добры сердцем.

– Роза, вы пишете стихи? – спросил Бедов?

– Нет, – ответила Роза.

– Приходите к нам в среду. Вы созданы для творчества!

– Ну вот, запел, – сказала Зинаида, – кто про что поёт, а вшивый про баню. Роза только приехала, ей нужно сначала обвыкнуться, отдохнуть с дороги. А ты, Вить, оказывается, бабник. Чуть что красивое в юбке заприметишь – тут же влюбляешься? Как же Верка, или любовь всей жизни прошла? Давай, иди сюда, икону выбирать будем. Тебе кого? Архангела или Богородицу? Может, Пантократора возьмёшь или святого какого?

– Христа.

– Так тому и быть, бери Христа. Заплатишь тем, что ежедневно будешь слёзно молиться за себя грешного и за нас всех. Не стало нашего молитвенника…. Хотя даже если сам спасёшься, это и будет платой твоей.

– От чего мне спасаться, тёть Зин?

– А неужто не от чего? И бесы ни в тебе, ни по тебе не прыгают? И нет в тебе зависти, ненависти ни к кому, и себя уважаешь и любишь, и гордыни в тебе нет? Спасаться надо так, будто ты тонешь, идёшь ко дну, последние секунды жизни у тебя, вот тогда бесы и угомонятся, некогда им будет бегать по тебе.

– Я понял. А насколько родственница твоя к нам пожаловала?

– Не знает ещё, может и насовсем.

– Так это же хорошо! Сколько красоты в Малаховке прибавится!

– Прибавится, да только не для тебя. Да, Роза?

Но Роза ничего не ответила. Она рассеянно смотрела на Зинаидины картины, на помятого и взъерошенного Виктора, взгляд её выплывал в окно, скользил над грядками за пределы Зинаидиного хозяйства. Там дорога ширилась, потом, опять сужалась и уходила в сторону реки.

Пока приятели считали до ста, Андрей и его чемоданы ехали вниз в лифте, и эта поездка ничего хорошего ему не предвещала. Он выскочил из подъезда и увидел Тамару, женщину, которая стояла со шлангом и поливала свой цветник. Цветы у неё росли на любой вкус, также собирала она камни разной формы, и высаживала хвойные деревья. Всю свою пенсию, а также деньги, которые присылал ей сын из Америки, будучи программистом Гугла, она вкладывала в покупку растений, почв и подкормок. Сад благоухал, и все растения хотели размножаться, но встречались с зорким оком Тамары и её безжалостной рукой. Всё лишнее она удаляла, чтобы сад дышал, чтобы камни были видны, и чтобы света доставалось всем.

– Укройте меня, спрячьте, я вас очень прошу, меня хотят убить.

– Убить? А ты не наркоман?

– Не наркоман, я сосед с десятого. Сейчас они спустятся, и мне конец.

– Кто спустится? А ну, пошли со мной, потом расскажешь, – Тамара быстро прикрутила кран, они вошли в её прихожую и захлопнули дверь. В это мгновение лифт открылся, и из него выскочили четверо мужчин, выбежали на крыльцо и стали совещаться прямо под окном у Тамары.

– Выбор небольшой, – сказал Демченко, – расходимся в четырёх направлениях.

Они разошлись, и Андрей узнал в них четырёх ангелов смерти, собравшихся вокруг него во время сердечного приступа.

– Что, эти фраера – преступники? – спросила Тамара, – а чем ты перед ними провинился? Может, украл чего? Что у тебя в чемоданах?

– В одном – деньги, в другом – личные вещи и документы.

– Выходит, вор?

– Нет, не вор, на самом деле, украли у меня. Дом, жену, бизнес. То, что в чемодане – жалкая часть того, что было у меня. Теперь хотят украсть жизнь.

– А сам ты крал?

– Крал. Эту самую жену и украл.

– Вряд ли из-за жены убить хотят. Мешаешь ты им. Стоишь на пути. Или наркоманы. У них часто с головой нехорошо. Мой сад, бывает, наркоманы рыхлят – оставляют заначки дуг для друга, а где точно отрава, не помнят. А соседи цветы воруют ночью и к себе на грядки пересаживают. А где ты жил?

– На десятом.

– Хорошие там квартиры. А если они ко мне постучатся? Не открывать?

– Открывайте, я шапку-невидимку надену, только чемоданы надо убрать.

– Давай в кладовку уберём. А что за шапка у тебя?

– Не знаю, работает ли, сейчас попробую – Андрей вынул голубую хирургическую шапочку и натянул её себе на голову. – Ну что, виден я?

– Невероятно! Не видно! Но слышно всё же тебя, так что ты не разговаривай, когда одеваешь. Ишь, до чего дошёл прогресс! Всё, давай чай пить.

– Не могу я ни пить, ни есть, но с вами посижу.

Женщина стала накрывать на стол:

– Видела я, как вы со своей женой туда-сюда шастали. Приедете-уедете, красивые такие, но не счастливые. Красота ведь и счастье – две вещи.

– Да уж…

– Ну и что, нашла она своё счастье с новым хахалем?

– С Мишкой что ли? Не знаю, может и нашла. Может, он ей и нужен был всегда, а я им только мешал встретиться. Но счастье – это же не кусок дерьма, и даже не другой человек. В другом счастье искать – себя потерять, или время потерять… не знаю.

– Хорошо говоришь! У меня сестра есть, она в Абхазии живёт, я – здесь, в Александрове. Были у нас мужья, да только ушли оба к другим. Были дети, да только выросли. Я стала цветами заниматься, и она тоже, в Абхазии своей, вдали от меня цветоводом стала, не сговаривались мы. Розы выращивает, лучше её цветов нигде нет. А счастье это… мы своими руками выращиваем.

– Розы говорите? Это и моя мечта, выращивать розы. В следующей жизни буду цветоводом.

– Ты и в этой вырастишь, время у тебя есть ещё.

– Сомневаюсь. Всё, мне пора, – Андрей натянул шапку на голову и собрался уходить.

– Ты куда?

– Не знаю, прогуляюсь… Спасибо вам, чемоданы пусть пока у вас побудут.

– Хорошо.

Тамара открыла входную дверь, и проводила Андрея, который был уже не видим.

– Вера! Я летал!

– Во сне?

– В небе. Не высоко, но летал.

– Аркаша, с тобой всё в порядке?

– Ещё как! Я летал! – Аркадий обнял жену, чего не