номер, указанный внизу сертификата, и мне сразу же отвечает приятный женский голос:

- Добрый день, меня зовут Лилия. Чем могу вам помочь?

- Лилия, здравствуйте. Я звоню по поводу подарочного сертификата на мастер-класс от Фомина. Когда я могу воспользоваться им?

— Минуточку, я сейчас посмотрю расписание Артема Николаевича. М-м-м, если вам будет удобно, то можно назначить на среду во второй половине дня.

Мы согласовываем время, я не чувствую воодушевления, даже не уверена, что смогу чему-то научиться. Проще нанять повара. Или продолжать заказывать еду из ресторана. Или... вспоминаю о Вадиме и на ум приходит еще один вариант: найти мужчину, который умеет готовить.

Остаток дня я провожу в квартире. Настроения куда-то идти нет. Ни на минуту не упускаю из виду телефон. Боюсь проворонить тот момент, когда Титов позвонит мне и скажет что я могу ехать и забирать Лею.

НО вот за окном уже стемнело, а от него никаких новостей.

Соврал. Единственное, что на ум приходит. Я опускаюсь в кресло с бокалом вина.

Разочарованная во всем окончательно. И тут же вздрагиваю, кота тишину разрезает мелодия дверного звонка.

Сердце пропускает удар и начинает биться с новой силой. Кроме Титова ко мне некому приходить. Скорее всего снова затребует ужин, который я даже не пыталась в этот раз приготовить. Это все выглядит безумно глупо. Я завтра же соберу чемодан и вернусь к себе. К счастью, репортеры потеряли к нашей с Кириллом паре любой интерес.

Я открываю дверь и, задрав подбородок, надменно спрашиваю:

— Что?

Вадим не успевает ничего сказать, так как внизу раздается громкий лай. Я опускаю взгляд и не могу поверить своим глазам.

— Лея? Малышка моя! — я и сама толком не понимаю, подхватываю ее на руки или это она в них прыгает.

Маленькое тельце извивается и заливается радостным лаем, а я не могу сдержаться от того, чтобы не прижаться к ее мордочке.

Только сейчас осознаю, как же дико скучала! Раз за разом тихо повторяю: «мы вместе, моя зайка! Вместе представляешь»?

Прижимаю собаку к груди, стараясь сильно не давить, и возвращаю взгляд на Вадима.

На его губах растягивается ехидная улыбка. Руки в карманах, смотрит на меня снисходительно.

— Как у тебя это вышло? — спрашиваю изо всех сил стараясь вернуть себе безразличный вид, вместо того чтобы поблагодарить. Чувствую, как вся покрываюсь красными пятнами и начинаю гореть. Отчего-то смущаюсь в его присутствии.

- Попросил людей проследить за твоим мужем и его любовницей, чтобы узнать, где держат собаку. А потом просто перелез через забор во двор и забрал ее.

Я молча пялюсь на него несколько секунд, пытаясь понять, он шутит или серьезно.

— Но... Но это ведь незаконно!

На мое искреннее удивление Вадим снова реагирует просто ухмылкой. Пожимает плечами:

— Что ты знаешь о презумпции невиновности, Марьяна? Я не проникал на чужую территорию, пока не доказано обратное, а как доказать, если свидетелей нет записей с камер нет.

Он тянет руку к моей Лее. Я еле сдерживаюсь, чтобы не отвернуться, но решаю, что он имеет право к ней прикоснуться. Вадим кладет руку на ее головку и легонько треплет.

— ЕСТЬ только сбежавшая собака, но она могла и сама улизнуть, найти свою хозяйку.

Он рассуждает так по-милому легкомысленно, что как бы мне ни хотелось оставаться серьезной, я улыбаюсь.

Ловлю себя на этом, прокашливаюсь, ровняю плечи и снова надеваю на лицо безразличное выражение:

— То есть ты предлагаешь мне всем говорить, что беременная Лея нашла меня каким-то чудом по запаху на другом конце города?

Вместо внятного ответа Вадим пожимает плечами.

Убирает руку от Леи и смотрит мне прямо в глаза:

— Надеюсь, с возвращением собаки к тебе вернется и самообладание, Марьяна. —Он говорит иначе — холодно и серьезно. Я душу в себе обиду и желание ответить, что я не истеричка. — На следующей неделе у нас заседание. Мне нужно, чтобы ты была к нему морально готова.

— А ты-то сам готов? — Веду себя привычно пренебрежительно, проезжаюсь по мужчине взглядом, словно очень сомневаюсь. Хотя на самом деле, я в него верю куда больше, чем в себя. Но Вадим об этом не узнает.

— Более чем. С некоторых пор желание размазать твоего мужа — одна из главных моих целей.

Объяснять, что он имеет в виду, Вадим не собирается. Развернувшись, идет к своей двери.

Я же провожаю его взглядом, отгоняя от себя лишние мысли.

Это никак не связано с тобой, Марьяна. Ты ему нужна разве что для спонтанного секса. Он не рвется защищать твою честь, он просто хочет самоутвердиться, повергнув сильного соперника.

Глава 23. Марьяна

Все утренние кофе и ужины до дня судебного заседания отменяются по ряду

причин. То не получается у Вадима, то я придумываю какой-то дурацкий предлог и выдыхаю, когда Титов отвечает мне сухое «ок».

Обратно в свою квартиру я не переезжаю, хоть и собиралась, но морально мне действительно становится легче, потому что Лея наконец-то со мной.

Несколько раз думала о том, чтобы по-соседски предложить Вадиму выводить на прогулку Лею с Марселем. Ведь какая разница, самое непозволительное между ними уже случилось, а близость нерадивого папочки может поможет моей беременной малышке и ее щенкам побыстрее забыть пережитый стресс. Тем более, Вадим не стал менее занятым человеком, а значит время для утренних и вечерних прогулок выкраивать ему тяжело. Но пока смелости озвучить это предложение я в себе не нашла.

В среду ровно в половину девятого выхожу из холла здания и направляюсь к машине Вадима.

Он уже ждет. Не знаю, волнуется ли, но выглядит привычно превосходно.

Стоит у машины и без смущения проходится взглядом по мне. Я в свою очередь глупо надеюсь, что мой внешний вид его будоражит. Хотя господи... Зачем мне вообще его будоражить?

— Доброе утро, — проявляя немыслимую галантность, Вадим открывает для меня дверь и помогает забраться.

Пока он обходит машину, я успеваю сделать три слишком глубоких вдоха. Ненавижу себя за это, но слишком сильно люблю его аромат.

— Доброе, — здороваюсь в ответ, только когда машина стартует.

Вадим реагирует на это усмешкой, но комментарий оставляет при себе.

Аккуратно выруливает на дорогу; начинает движение в сторону суда.

— Волнуешься? — очевидный вопрос задает после десяти минут не самой уютной в моей жизни тишины.

Юлить не хочу, поэтому киваю. Только не признаюсь, что волнуюсь