А я все бежал, бежал, прыгал, падал, пока не очутился на каком-то большом холме, на вершине которого красовался упавший вертолет. Вокруг остатков летающей боевой машины собрались все те из моих друзей, знакомых и подруг, кого я уже возненавидел лютой ненавистью. Они стояли в ряд и дружно хохотали. Волна ярости захлестнула меня полностью, утопила в своей жгучей глубине. В душе, брызнув кровью, лопнули сразу несколько нитей, связывающих меня с прошлой жизнью. Ненавижу!!!

Я заорал и опрометью взбежал вверх по раскисшему склону холма. Пистолет выплевывал пулю за пулей, но все они беспрепятственно пролетали сквозь эти фигуры, не причиняя им ни малейшего вреда. Последний раз дернулся затвор и застыл, отведенный назад. В этот момент я оказался на самой вершине холма в окружении толпы галлюцинаций. Попытки разбить им головы опустевшим «кольтом» желаемого эффекта не приносили. От моих жалких потуг призраки только еще больше веселились. Они смеялись, не умолкая, и толкали меня в спину, кто руками, кто ногами.

«Калаш»! Я вдруг вспомнил про автомат, болтающийся за моей спиной. Громыхания и вспышки выстрелов моментально рассеяли все это сборище уродов.

— Где же вы?! Трусы! Выходите, суки!!

Я орал и вращал головой, пытаясь найти хоть одну из тех мерзких физиономий, в которую хотел спустить весь остаток патронов.

Из-за корпуса вертолета появилась худощавая фигура человека, ползущего на четвереньках. Похоже, что мой пейнтбольный напарничек от настоящей, не бутафорской стрельбы в штаны наложил.

— Видал, как я их?! — крикнул я ему и лихо примостил «калаш» на плече. — Поднимайся, больше стрелять не буду. И сними с себя этот дурацкий противогаз! Он тебе не идет.

В ответ кореш зарычал, как дикий зверь… Вспышка молнии высветила его лицо. Что это за хрень?! Тварь, проскакав на четырех конечностях несколько метров, прыгнула на меня. Я едва успел увернуться.

«Калаш» прыгал в моей руке, изрыгая смертоносный свинец. Фонтаны грязи вздымались вокруг этого зверя-человека в противогазе. Несколько пуль попали ему по ногам, от чего тварь несколько убавила прыть. Но это не помешало ее сделать еще один прыжок. Я отшатнулся и прикрылся автоматом.

Удар был скользящим. Мое оружие улетело в жирную грязь. Я едва устоял на ногах, но устоял, развернулся и побежал прочь, так быстро, как только мне позволяла эта жижа под ногами. Жуткая тварь бежала за мной, ее звериный рык подстегивал меня, как безжалостный кнут перепуганную лошадь. До уха долетел какой-то противный звук, и я с большим опозданием понял, что это — предупреждающий сигнал детектора!

Что-то очень сильно бахнуло, шваркнуло, и я полетел… Небо в молниях под ногами, перевернутое пространство, коряги, холмы, кусты — все смешалось в бешеной круговерти, которую завершил еще один сильный удар. Сознание мерцало, как старая лампа при перепадах напряжения, воспринимая последние визуальные картинки.

Грязь, болото, испарения. Льет дождь, в глазах все плывет. Тварь в противогазе приближается. Тело абсолютно не слушается. Еще немного и все — конец. Сознание тухнет… Вдруг чудовище резко останавливается, замирает, смотрит куда-то в сторону и испуганно убегает прочь.

Глаза мои закрылись. Всепоглощающая тьма сглотнула сознание, но напоследок в ней высверкнули слабые огоньки последних мыслей. Что могло напугать эту мрачную тварь? Наверное, только тварь еще более мрачная. Но этого я уже никогда не узнаю.

Мозг окончательно выдернул шнур из розетки восприятия мира и выключился.

Сначала пришла боль, но не физическая. Мощный удар света, нанесенный прямо в голову, вынудил зажмуриться мой разум, мое еще не заработавшее, но уже подключившееся к миру сознание. Тело конвульсивно дернулось и наполнилось жизнью. Наконец включились все каналы чувств, воспринимая поток ощущений. Причем большую часть «струй», составлявших этот поток, как несущие что-то приятное — было не определить, ни в коем случае.

Хорошо и приятно было только дышать, просто дышать и понимать, что жив. Еще необычайная легкость ощущалась в ступнях — они отдыхали. А вот все мышцы скрутила в узел крепатура,[10]и голова болела, как с жестокого похмелья. Глаза были закрыты, но странные белые пятна постоянно вспухали перед ними. В голове еще ухало звонкое эхо издевательского, ехидного смеха бывших друзей и подруг.

Страшно чесалась вся левая рука, но эпицентр этого зуда был сверху, на плече. Правая рука рефлекторно потянулась туда. Кисть наткнулась на какое-то твердое препятствие. Тут же окончательно вернулась память, впрыснув мне в кровь изрядную дозу адреналина.

Зона, рана, человек-зверь, оружие посеял, е-мое! Все болевые ощущения мгновенно сместились на задний план. Я вскочил с неожиданной даже для себя прытью и сжался в комок. Где я?! Глаза мгновенно ощупали пространство.

Вокруг никого. Я сидел на корточках, прямо на длинном и широком столе-верстаке, в каком-то погребе. Нехитрые, сбитые из досок полки с разного рода инструментами и припасами, разложенными на них, полностью закрывали все стены. Несколько ящиков со всяким хламом примостились внизу, на грунтовом полу конуры. Единственная железная дверь в этой каморке была распахнута настежь. Вымощенные камнями ступеньки вели круто вверх. Оружия, кроме ржавого молотка и гвоздодера, глаза не отыскали. Рядом стояла керосиновая лампа, но не она сейчас освещала мастерскую.

Взгляд переключился с периферии на верстак и непосредственно на мое тело. На серых шершавых досках вокруг меня лежали странные загадочные образования. Свет шел именно от них. «Артефакты!» — мелькнула в голове догадка. Они даже не лежали, а парили над поверхностью верстака, как будто в невесомости. Рядом с собой я заметил какой-то перемотанный синей изолентой прибор. Повинуясь первой же естественной реакции, я смел все эти странные и неестественные штуковины на пол. Они, паря над землей, плавно разлетелись по углам комнаты.

Каждая из этих фиговин светилась и пульсировала своим цветом, отчего мастерская стала похожа на нарядную новогоднюю елку, мигающую лампами гирлянд. Самыми яркими среди артефактов были две сферы — красная и голубая. Некоторые образования вообще не поддавались описанию. Большинство из тех, что здесь были, смахивали на причудливые плетения корней деревьев, пульсирующие желто-коричневым цветом. Один такой артефакт был стянут изолентой в пару вместе со странным «морским ежом», этакой чертовщиной с желтыми колючками и зеленой сердцевиной. Под ними явно было еще какое-то образование. Рассмотреть его не позволяли те, что были сверху, и ленты бинта, которыми все это нагромождение было плотно примотано к моему плечу. Именно на эту несусветную вязанку и наткнулась моя рука, когда потянулась к зудящему месту.