Закончив процедуру, я сел на перекрытие и прислонился спиной к бугристой кирпичной трубе. И что же дальше?

— А дальше — старость, пенсия и могила, если твой гребаный завод не развалится еще до того! — Вдруг прямо передо мной появилась моя мама собственной персоной.

Плод моего воображения или глюк, вызванный действием лекарств, она стояла, одетая в свой выцветший домашний халат, опираясь на свою замызганную, исцарапанную палочку, и грозно махала мне своим костлявым кулачком.

— А если сольют предприятие какому-нибудь козлу-депутату, так и в безработные сразу пойдешь! Кому ты нужен в нашей стране, инженер-подводник?! А вот сдохну я, так ты вообще засрешься по самые уши и в четырех стенах в одиночестве ласты склеишь. От цирроза печени склеишь! Сколько я тебе говорила, чтобы за ум взялся да завел себе бабу толковую! Она бы тебя вычухала! Хотя кто уже на тебя такого клюнет?

— Вот только твоих лекций мне здесь и не хватало! Давай не будем, мам, — огрызнулся я, позабыв, что это зрелище и эта нотация мне наверняка мерещатся, — или ты не понимаешь, что я только ради тебя и пытаюсь выжить тут?! Не будет меня, долго ты на свою пенсию проживешь? Кто тебе с лекарствами поможет, кто тебе стакан воды принесет, когда здоровья совсем мало станет? А хоронить тебя кто будет — Саша Пушкин?!

Где-то глубоко внутри искорка незатуманенного снадобьями разума кричала, что это все нереальное, но крик этот был не громче, чем стон заживо похороненного глубоко под землей. Образ моей матери скорчил гневную гримасу и исчез.

— Куда же ты?! Вот сейчас пущу себе пулю в голову, — я приставил «кольт» к виску, — и пошло все на!..

— Давай-давай, туда тебе и дорога, тряпка, — из темного угла памяти выбралась и стала предо мной Светка, моя студенческая любовь. — Жил как ничтожество и сдохнешь так же. Говорили мне подружки, что и не мужик ты вовсе! Правы были, сучки. Дура я, что два года на тебя угробила! Никакого толку от тебя не было никогда, и не будет. Вон, на гитаре неплохо играл, и то забросил. Что ты вообще умеешь, что ты можешь, кроме того, что бухать? Ну да, ты же у нас с красным дипломом институт закончил! Ура! И что? Гордишься этим прямоугольником с буковками, который в туалете напротив унитаза повесил?!

— Ах ты коза! — старая незаживающая язва плюнула гноем. — Да только ты и виновата, что я сразу после учебы пошел на этот гнилой завод, а не уехал на север вместе со своим корешем! Он сейчас по забугряндиям ездит, и как специалист мирового уровня мегалавандос косит! А я говорил тебе — поехали, поехали! Так нет же, холодно там, видите ли, и деньги ей срочно понадобилось, вынь да положь. На пожениться — дай, на отдельную от мамы квартиру — дай! Я как лошадь пахал целый год, отказывал себе во всем, и что? А ты решила свою промежность подороже продать! И продала! Ну, как там твой Коля-чинуша, все сидит за взятки? А ты после конфискации имущества так с голой задницей палец и сосешь до сих пор. Хорошо если свой палец! Даже детей не завела, сука!

Глюк Светки не нашел что сказать в ответ, злобно скривился и молча растаял в воздухе, но старая боль уже всплыла из погреба памяти и кольнула глаза едкой слезой.

— Ш-ш-ш, тише, — у чердачного окошка стоял на одном колене мой покойный отец и указывал куда-то вниз, — подь сюды, только под ноги смотри, не задень ничего.

Легкая дрожь пробежала по моему телу, и я безоговорочно подчинился. Тихонечко подкрался к окошку, опустился на колени и выглянул наружу, в том направлении, куда смотрел родитель. Там, внизу, между стойлом и лесом, резвились две здоровенные твари. Издали они чем-то напоминали львов, и повадками, и внешним видом. Но когда они приблизились, я от страха вжался в пол. Два уродливых, страшных мутанта с почти треугольными мордами, игриво прыгая, проскакали по пустующей ферме и исчезли в зарослях молодняка, из которых я недавно вышел. Возможно, мне показалось, но я готов поклясться, что видел у одной из этих жутких тварей вторую голову меньшего размера, растущую рядом с первой.

— Что это было, папа?.. — невольно я перешел на шепот. Будто этот скачущий мутный кошмар мог вернуться, расслышав громко произнесенные слова.

— Ты же сам все видел. Или тебе, Костик, как прохфессору, нужно конкретное название этих хищников знать, чтобы в методичку вписать?

Отец улыбнулся. Такой знакомой улыбкой…

— Специалист я, папа, мозг сушить на профессора — это уже слишком. — Я немного расслабился, совершенно позабыв, что разговариваю с призраком.

— Ни боись, прорвемся, сынок. А что дальше делать, давай вместе подумаем. — Отец кивнул и указал взглядом куда-то наружу. — А ну, глянь туда, что видишь?

Я прищурился, наводя резкость, и заметил тонкую, едва заметную струйку дыма, поднимавшуюся над лесом.

— Дым. Горит там что-то, — констатировал я факт.

— Если бы что-то просто горело-пожарило, то был бы широкий шлейф над лесом и скорее черный. — Отец подмигнул мне. — Ты глянь, какой аккуратный столбик, и белый он. Это дым из трубы, я полагаю.

— И точно, — я присмотрелся и радостно закивал, — если здесь живут люди, значит, они приспособились ко всему этому безумию и, наверное, смогут мне помочь. А может быть, там укрепленная база, в самом центре Зоны. Тогда они наверняка имеют вертолетное сообщение с «большой землей». Можно попробовать.

— Не можно, сын, а нужно. — Отец потрепал мою шевелюру и исчез.

— Спасибо, папа. — Я поднялся и встал на ноги.

Разгорелась сильнее искорка разума, что оставалась незатуманенной, и вдруг мне стало ужасно горько от осознания того, что любимый человек, с которым только что говорил, на самом деле был лишь моим видением… Но то, что приключилось дальше, вообще оказалось похожим на белую горячку!

Я уже продвигался между стройных хвойных рядов, а это было значительно легче, чем процарапываться через молодняк. Свечки сосен росли плотно друг к другу и потому тянулись к небу наперегонки, в борьбе за солнечный свет. Густые кроны раскинулись высоко-высоко над головой. А навалы сухих веток под ногами — это вам не плетеная изгородь из живых. Эти естественные препятствия не усложняли жизнь, куда хуже было с неестественными.

Островки с повышенным радиационным фоном и зонные аномалии я уже воспринимал как должное. В конце концов, аномалия или радиоактивная коряга не подскочит и не побежит за тобой. А вот живность, что здесь резвилась вовсю, — реальная угроза. Звук в тишине леса распространялся хорошо и предупреждал меня заранее о местонахождении мутантов. Я, стараясь не делать резких движений и не шуметь, практически на цыпочках обходил невиданных зверей сторонкой.

Здесь мутанты грызли мутантов, гоняли мутантов и с мутантами резвились да спаривались. Вот только что я на карачках обогнул полянку, на которой стая псевдособак рвала на куски нескольких кабанов. Визг и грозный рык разлетались по всему лесу, распугивая остальных обитателей. Мимо пробежали две мутированных свиньи, их здесь зовут «плоть», насколько я успел узнать. Одна из них искоса зыркнула на меня одним уродливым глазом и унесла свое асимметричное тело куда подальше, прочь от поляны. Я последовал их примеру. Некоторое время следовал за этими мутированными свиньями по пятам. Туши, бегущие впереди, были хорошими детекторами аномальных зон.