– Ты помнишь, – говорит Ида. – Конечно, ты все помнишь.

– Как мы с тобой спали в зеленой лодке Каспарявичюсов, а утром пришла белка и сказала: «Маленькие люди такие дураки»? Ну да.

– А мы переглянулись, поняли, что не послышалось, и так перепугались! Хотя по идее должны были обрадоваться, потому что того и хотели. Хотели, но не верили, да?

– И каааак побежали домой! «Тетя Витя, мы заколдовались!»

– И как она тогда смеялась, да. А на подоконнике сидела большая противная ворона и дразнилась: «Дуррррраки! Тррррррусишки!» Кстати, я своего кота до сих пор иногда понимаю. Не угадываю, не фантазирую, не додумываю за него, а просто слышу слово в слово, как будто человек говорит. Потом только спохватываюсь…

– Да знаю я, знаю. Ты же постоянно рассказываешь: Оски то, Оски сё, Оски велел вернуться до полуночи, Оски сказал, если буду спать в полосатой пижаме, рядом не ляжет, от моих полосок у него свои перепутываются, и сны портятся.

– А я думала, ты мне не веришь.

– Маленькие люди такие дураки!

– А как Витя нам зимой снилась, помнишь?

– Ага. Спрашивала: «Соскучились? Ну, пошли в прошлое лето малину собирать».

– И эти сны всегда помнили мы оба. Хотя ты иногда делал вид, будто ничего такого не было. Но я знала, что ты врешь.

– Просто я папе однажды сон рассказал, а он вдруг заявил, что это девчачьи глупости, мальчишки снами не интересуются.

– Какой, прости Господи, болван!

– Кто именно?

– Оба, конечно. Но младшему простительно. Тем более что ломать комедию тебе очень быстро надоело… А Витину сонную присказку помнишь?

– Озеро впадает в море, море впадает в ночь… Или не так?

– Озеро впадает в море, море впадает в небо, небо впадает в ночь, ночь впадает в ветер, а ветер дует, где хочет, кто оседлал его, будет владеть всем миром – до самого утра.

– Точно. Слушай, спасибо, что напомнила. Я в последнее время засыпать стал плохо, по часу ворочаюсь, а то и больше, даже если устал. Особенно, если устал! Может, Витина присказка поможет?

– Не сомневайся. Я вот тебе ее сказала и уже зеваю. Хотя еще и семи нет, а я с утра отлично выспалась. Хорошо, что кофе с собой взяла.

– Правда что ли?

– Ну да. Три большие порции, сколько в термос влезло. Чтобы за работой пить. Но начну прямо сейчас. А ты будешь? Могу тебе в крышку налить.

– Давай… Погоди, за какой такой работой?!

– Так ты не догадался? – изумляется Ида. – Ладно, еще подсказка. У меня в сумке малярные кисти и большущая банка золотого акрила. Я его заранее проверила, отлично блестит!

* * *

Шли по тропинке вдоль озера, светили под ноги фонариком, просто так, ради удовольствия прогуляться в компании лихо скачущего по мокрой траве золотого пятна. Практической надобности в том не было, луна и лампы в окнах построенных на берегу домов вполне справлялись с темнотой, синей и прозрачной, как вода, в которой мыли акварельные кисти.

– Честно говоря, я сам толком не знаю, зачем меня сюда понесло, – сказал Дитрих. – То есть нет, конечно, я знаю. Но если начну объяснять, это будет звучать, скажем так, не слишком убедительно… Ай, ладно, следует называть вещи своими именами. Как бред сумасшедшего прозвучат мои объяснения. Даже для меня самого.

– Это означает, что вас привела сюда по-настоящему важная причина. Все важные вещи почему-то очень не любят, когда о них говорят вслух – даже с собой. И сопротивляются, как могут. А что они вытворяют, когда начинаешь писать, знали бы вы! Дао, выраженное словами, уж будьте покойны, позаботится о том, чтобы написавший сгорел со стыда, а восстав из пепла, стер все немедленно и постарался забыть навек – ради своего же блага.

– Ох, да. Могу себе представить. Правда могу. В юности сочинял стихи – ну, как все, наверное. Но ни одного так и не записал. Вообще ни единого! Не мог себя заставить. Крутил строчки в голове, потом постепенно забывал. С облегчением, надо сказать. При том, что собственные стихи мне тогда очень нравились. Парадокс.

– Если хотите, могу рассказать, почему я сам приехал в Тракай, – предложил временно исполняющий обязанности ангела-хранителя, проводник по золотому октябрьскому лабиринту, властелин веселого желтого фонаря. – Моя причина настолько дурацкая, что ваша на ее фоне сразу станет достаточно серьезной и веской. И вы, возможно, все-таки решитесь произнести ее вслух. Тогда я не лопну от любопытства – превосходный выйдет результат!

– Наверное, пишете книгу?

– Писателей всегда в этом подозревают. Выглядит так, будто я пишу исторический роман? Бытовую драму из караимской жизни, или, скажем, историю трех крещений князя Витовта[9]– в таком роде, да?

Дитрих смущенно кивнул. Ну а что еще было думать.

– Меж тем я совершенно невинен. В смысле, ничего тут не пишу. А исторические романы вообще не моя стезя. Факты меня быстро утомляют, а без них в данном жанре ничего путного не выйдет, и это тоже факт. Ничуть не менее утомительный. Что же касается причины моего пребывания в Тракае, я просто проиграл спор.

– Что?!

Какого угодно признания ожидал, только не этого.

– Спор проиграл, – с удовольствием, медленно, почти по слогам повторил тот. – Лучшему другу. Мы с ним вечно спорим о всякой ерунде, а потом лезем в энциклопедию, выяснять, кто был прав. И в покер еще играем, и в нарды – когда как. Всегда на желание. Кто проиграл, обязан сделать все, что от него потребуют. Долг чести, отступать некуда. Впрочем, дружище мой милосерден, знает, что больше всего на свете я люблю поехать незнамо куда и застрять там на неопределенный срок. Куда он только меня не ссылал. По его милости я жил в хижине на дереве на окраине Гокарны, блуждал по лесам Финляндии – спасибо, что в сентябре, а не парой месяцев позже! – и в одиночку штурмовал Белгород-Днестровскую крепость. Нет-нет, завидовать тут нечему, Белгород-Днестровск – это крошечный городок на юге Украины, и вам туда не надо. Вообще никому туда не надо, верьте мне. А однажды я целый месяц жил в Чивитанове. Не знаете, где это? Правильно, и никто не знает, кроме меня. Адриатическое побережье Италии, самый захолустный в мире курорт. Делать там совершенно нечего, даже первые полчаса. Невероятная, звенящая, всюду разлитая тоска, немилосердное белое солнце, безлюдные улицы, пустые пляжи и полное безветрие – все как я люблю. Это была практически счастливейшая неделя в моей жизни – ну одна из. А теперь злодей сослал меня в Тракай, и я, честно говоря, пока не придумал, как отблагодарить его за такую милость. Но уже планирую проиграть очередной спор, как только вернусь домой. Он умеет выбирать для меня маршруты куда лучше, чем я сам.