У центрального входа сверкал бокамиярко-оранжевый кабриолет. Несколько пациентов лечебницы, в основном женщины, сжадностью смотрели на выпендрежный автомобиль. Около машины, привалившись ккрылу, стоял Макс. В руках он держал странную композицию: несколькоананасов сидели на зеленых ветвях с мелкими листочками. Безумный букет был обернутв белую бумагу с изображениями собачек, перевязан розовой лентой и выглядел какподарок для тронувшейся умом Барби.

– Дорогая, экипаж подан, – объявилМакс.

От растерянности я задала очень глупый вопрос:

– Это что?

– «Порше»-кабриолет! – заоралМаксим. – Как ты просила, цвет «пьяный апельсин». Не нравится? Он кажетсятебе пошлым? Я готов поменять его к вечеру на голубой или розовый!В руках держу букет твоих любимых растений!

Дамы, стоявшие неподалеку, расцвели улыбками,больше похожими на оскал обозленных кошек, чем на выражение радости.

– Когда я недавно подарил теберозы, – нарочито громко вещал Максим, – то получил букетом по морде иуслышал про ананасиумы. Я самым честным образом пытался раздобыть цветочки, ноо них не слыхивали даже в Голландии. Поэтому решил сам создать новый сорт. Вот,прошу, «Ананасиум-раритетос», существует только в семи экземплярах.

Максиму удалось здорово меня смутить.

– Да я просто пошутила и насчет «Порше»,и по поводу букета. Что мне теперь делать с кучей ананасов?

– Придумаешь, – отмахнулся Макс,быстро обегая кабриолет и открывая дверь со стороны пассажира, – плиз, майлав!

– Спасибо, лучше поеду на своей, –попыталась я сопротивляться.

Максим тревожно оглянулся и зашептал:

– Умоляю, не отказывай мне на глазах уэтих мумий, они здесь не зря столпились!

– Ну ладно, – с неохотой согласиласья и села в очень низкую машину.

– Как ощущение? – осведомился Макс,устраиваясь за рулем.

– Пока не знаю, – пробормотала я,пристегиваясь.

– Ключ на старт! – провозгласилМаксим.

Меня вдавило в сиденье, в лицо ударил ветер, ав уши – грохот. Макс что-то проорал, но я не смогла разобрать ни слова,решила попросить его притормозить, открыла рот и поняла, что разговаривать вданной ситуации невозможно.

«Порше» летел с умопомрачительной скоростью,распластавшись по дороге. Мне, привыкшей к небольшой малолитражке с нормальнымклирингом, казалось, что я сижу в мыльнице, которая подпрыгивает на всех, дажесамых крошечных камушках. Еще пара секунд, и дно кабриолета сотрется до дыр, амоя попа начнет чиркать по асфальту. В глаза и рот набилась пыль, а поносу щелкнул пролетавший мимо жук. Я зажмурилась, закрыла руками щеки иглаза, попыталась съехать с кресла и забиться под торпеду, чему помешал ременьбезопасности.

Бешено воя, «Порше» влетел в населенный пункт,скакнул вверх, хрюкнул и неожиданно затих. Я наконец-то смогла сделать глубокийвдох и оторвать ладони от лица, увидела счастливую улыбку Максима и тут жеощутила на щеке мокрую каплю. Машинально стерев невесть откуда взявшуюся воду,я глянула на руку и поняла: это не дождик, у кабриолета отсутствует крыша, исейчас на меня покакала птичка. Судя по размеру неприятности –птеродактиль.

– Навоз к деньгам, – живо сказалМаксим.

Вот тут мое терпение закончилось.Я вылетела из «Порше» с негодующим воплем:

– Оставь меня в покое! Воспитанныйчеловек никогда не обратит внимания, что со спутницей случилась мелкаянеприятность: допустим, она упала и разорвала чулок или случайно... э...

– ...пукнула, – подсказалМаксим, – я отлично знаю, что в подобном случае нужно обойтись безкомментариев. Но птичьи какашки – к резкому возрастанию доходов, приметастопроцентно верная, я хотел тебя порадовать. Как поездка? Здорово?

– Ужасно, – простонала я. –«Порше»-кабриолет – неописуемая гадость. Шумно, грязно, ветрено, нипоговорить, ни радио послушать! На моей букашке, которая стоит меньше, чем рульэтого пафосного урода, ездить намного удобнее!

– Зато «Порше» гламурнее, сразу понятно,сколько денег у его владельца, – возразил Максим.

Я уперла руки в боки.

– Значит, так! Я не понимаю, зачемеле-еле двигаться на восемнадцатисантиметровых шпильках, если можно надетьтуфли с нормальным каблуком и ощущать себя превосходно. Сумка-клатч, которуюпредписывается носить с вечерним нарядом, – неудобна, в нее ничего невлезает. Мобильник, усыпанный брюликами, работает так же, как телефон за парутысяч рублей. Назначение сотового – обеспечить связь, и только! Губнаяпомада за триста долларов смажется, как и ее родственница за четыреста рублей.В «Порше» я больше не сяду! Кабриолет – жуть на колесах.

– Какую вы себе капризную девушкунашли, – прощебетал нежный голосок, – а вот мне такие машины в кайф!Может, прокатите?

Я повернула голову с такой яростью, чтоощутила боль в шее. В шаге от «Порше» стояла стройная блондинка в голубомсарафане. Длинные волосы незнакомки падали на плечи, низкий вырез почтиполностью открывал грудь, личико сверкало макияжем, а в воздухе плыл ароматпсевдофранцузского парфюма.

– Меня зовут Кэти, – представиласькрасавица, – и, поверьте, я никогда не капризничаю. Так я сяду?

Я сделала приглашающий жест рукой:

– Милости прошу!

– Круто, – взвизгнула блондинка икинулась к машине.

Я повернулась к Максиму спиной, сделалашаг, споткнулась о бордюрный камень и шлепнулась. Сначала мне стало больно,потом смешно. Кое-как я поднялась на ноги и воззрилась на Макса:

– Мог бы и помочь!

Он скорчил гримасу удивления:

– Пару минут назад ты мне объяснила, чтовоспитанный человек не обращает внимания, если на его спутницу какает воронаили девушка падает, пукает...

В первый раз за всю мою жизнь мнезахотелось стукнуть человека кулаком в нос.

– Оставь капризулю, – заканючилаблондинка, – поехали кататься, я покажу тебе отпадный ресторан!

– Прости, киса, – нежно проворковалМаксим, – сегодня никак не могу, мама обидится, она у меня, как ты уже,наверное, убедилась, с заморочками.

– Никогда не видела твою мать! –изумилась красотка.