— Не нуди, все понятно.

Я отслеживал в прицел все точки, которые он отмечал.

— Смотрим дальше. Пересечения траншей нумеровать глупо. Запутаемся. Там, смотри, есть Х-образное пересечение, слева. Буду называть его «икс». Правее две траншеи смыкаются под углом. Это будет «угол».

— «Угол» нельзя, — возразил я. — На тренажере мы так иногда называли рейдеры. Пусть будет «игрек», раз там был «икс».

— Понял. Следующее пересечение траншей — «звезда».

— Пойдет.

— Шпиль на вершине холма будет «шпиль».

— Не знаешь, что это такое?

— Понятия не имею. Может, устройство связи? Или наблюдения.

— Надо попробовать всадить в него пулю, — не отрываясь от прицела, предложил я. — Чисто ради эксперимента.

Михаил хмыкнул и сказал:

— Все, с маркерами закончили.

— Ну что же… — я затушил огонек сигары о мокрую ветку и сунул окурок обратно в алюминиевый тубус. — Хватит курить. Как пелось в одной непристойной песне — «лучше мы с тобой, дружище, по фашистам постреляем».

— Начнем с зарядного погрузчика. Двадцать тысячных от восьмой траншеи.

Я перевел прицел и вгляделся в неподвижный механизм, представлявший собой нечто среднее между боевым роботом из голливудских фантастических фильмов и обычным заводским электропогрузчиком. Ливень вроде бы усилился, а видно и без того было неважно, так что теперь в перекрестье колыхалось туманное марево, сквозь которое без привычки не прицелишься. Привычка у меня, конечно, была — в каких условиях только не приходилось стрелять. Вот только противник был очень уж необычным, даже с учетом моего тренажерного опыта. Проблема была в том, что у зарядного погрузчика не так много мест, которые можно пробить пулей. Так что выцеливать надо точно.

У «RAI 500» сложная система перезарядки. Эта штука не имеет обоймы, и каждый патрон в нее приходится заряжать отдельно, вынимая затвор целиком, вместе с гильзой. Потом выбиваешь гильзу из затвора, цепляешь цангой новый патрон из закрепленного на ложе патронташа и вместе с затвором вставляешь в ствол. Поднимаешь рычаг с боевыми упорами на место, и можно стрелять. И после каждого выстрела повторяешь все заново.

Я опустил боевой рычаг, вынул освобожденный затвор и, захватив им патрон, вставил обратно. Затем поднял рычаг в боевое положение и глянул в прицел. Несмотря на все ухищрения конструкторов, отдача у «RAI 500», да и у других снайперских винтовок такого калибра, очень тяжелая. Так что приклад приходится вдавливать в плечо по самое некуда, чтобы выбрать все имеющиеся зазоры — иначе так влепит, что можно не только синяк схлопотать, но и перелом ключицы.

Поймав в перекрестье зарядный погрузчик, я подправил прицел по заявленному Михаилом удалению, после чего плавно потянул за спусковой крючок. Плавно, насколько возможно, поскольку многолетняя ржавчина подпортила спусковой механизм и безупречного хода шептала, к которому я привык, не получилось. Оглушительно грохнул выстрел, подняв с окружающих ветвей облако мелких брызг и пара. Зашипели, разжимаясь, стиснутые отдачей амортизаторы приклада.

Рычаг вниз, затвор на себя. Вынув затвор, я привычным ударом выбил из него дымящуюся гильзу. Новый патрон в цангу, затвор в ствол, боевой запор на место. Только после этого глянул в прицел. С самого начала меня учили, что винтовку надо зарядить как можно скорее, а не разглядывать через оптику дело рук своих. К тому же я за свою жизнь насмотрелся — удовольствия мало.

Увиденное меня не порадовало — погрузчик стоял невредимым.

— Промах. Рикошет слева, на восемь часов, — подправил меня корректировщик. — Сделай четыре щелчка вправо.

— Зараза… — ругнулся я.

Начинать бой из непристрелянного оружия, да еще ржавого к тому же — последнее дело. Если бы там люди были, а не роботы, батарея уже стояла бы на ушах. Я провернул барабан прицела на четыре щелчка и снова прицелился. Однако к этому времени батарея противника все же пробудилась от спячки — видимо, мой выстрел не остался-таки незамеченным. Два тяжелых плазмогана по правому флангу один за другим выплюнули огненные комья в сторону тех сопок, на которых мы должны были занять позицию. В воздух взлетели такие фонтаны земли, что и без прицела с четырех километров их было видно отлично. Через несколько секунд по ушам хлопнуло ударной волной.

— А ты говорил, плохо на дереве… — пробурчал я, беря на прицел зарядный погрузчик.

На этот раз он представлял собой еще более трудную мишень, поскольку после выстрела плазмогана спешно двигался в направлении орудия с тяжелым зарядом в металлических лапах. Движущаяся мишень на таких удалениях — вообще отдельная песня. Пуля ведь летит не со скоростью света, а достигает цели более чем через две секунды с момента вылета из ствола. Две секунды — бездна времени. Однако погрузчик двигался по траншее с постоянной скоростью, и в принципе возможно было понять, где он окажется через две секунды. Подумав, я прицелился в то место, где, по моим предположениям, к моменту подлета пули окажется несомый погрузчиком заряд. Плазменный блок, ввиду приличных размеров, был значительно более легкой мишенью, нежели ограниченный участок пробиваемой брони на груди погрузчика. Кто знает, а вдруг от попадания пули заряд сдетонирует и снесет половину батареи? Это был шанс. Задержав дыхание на полувыдохе, я вдавил приклад в плечо и выжал спуск, больно ударило выстрелом по ушам.

— Куда ты стреляешь? — спросил Михаил, когда перестало звенеть в голове.

— Хотел попасть в заряд, — ответил я, перезаряжая винтовку.

— Ха! — Михаил поднял вверх большой палец. — Ты ему плазменный блок испортил! А он сунул его, как ни в чем не бывало, и пушку заклинило! Умно, черт возьми!

— А ты думал, я так, погулять вышел?

Пока мы трепались, противник успел перезарядить второе орудие и снова пальнул по сопкам.

— Очень хорошо… — пробормотал я под нос, ловя в сетку прицела второй погрузчик, спешивший со свежим зарядом.

Первый метался по траншее взад-вперед. Странно для боевой программы, но, кажется, в ней не было предусмотрено, что плазмоган может заклинить от пробитого пулей заряда. Второй попался на ту же удочку, сунув пробитый плазменный блок в казенник орудия. Все же с механизмами воевать намного проще, чем с людьми. Люди бы что-нибудь придумали, а эти — как резиновые уточки в тире. Мне понравилось по ним стрелять.

— Цели давай! — раззадорившись, повернулся я к Михаилу.

И тут по нам самим так дали, что я на пару секунд отключился. А когда пришел в себя, наше дерево полыхало и полыхали другие деревья вокруг. С неба вместе с дождем сыпались обломки веток, потоки грязи и крупные камни. Михаила видно не было. Винтовки в своих руках я тоже не обнаружил. Все это оказалось внизу — и покалеченный «RAI 500» с разбитым прицелом, и мой напарник, распластанный в луже.