Словно восприняв эти слова как намек, Коджак выворачивается из рук хозяина и издает громкий заливистый лай. Кажется, мама вот-вот разразится воплями.

– Что думаешь, Мартин? – спрашивает меня папа.

Я смотрю на пса. Он слишком крупный и бойкий, явно глух к любым командам и перевернет тихий аккуратный родительский дом вверх дном. За четыре месяца поисков я еще ни разу не видел подобной собаки, но в эту минуту что-то говорит мне, что этот пес создан для меня.

Я улыбаюсь папе.

– Что ж, похоже, Мартин принял решение, – говорит он.

– Прекрасно! – восклицает владелец Коджака. – Вы об этом не пожалеете.

Я смотрю на маму. Кажется, она изо всех сил пытается не заплакать.

Я не мог забыть Паки, поэтому так сильно хотел снова завести собаку. Я всегда помнил о том, какие узы существовали между нами, и мне нужен был спутник, подобный ей. Мне нужно существо, которое можно просто любить и которому не будет никакого дела до всех моих ограничений и дефектов. Несмотря на мой энтузиазм, матери эта идея не нравится. Ей хватает забот и без гигантской собаки, которая будет повсюду оставлять за собой шерсть и грязь.

В конце концов мне на помощь пришла Ким, которая приехала погостить из Великобритании. Она быстро сообразила, что я работаю больше, чем когда бы то ни было – буквально днем и ночью, – и иногда сплю всего по 4–5 часов, пытаясь все успеть.

Сейчас апрель 2005 года – прошло почти четыре года после моего первого тестирования, – и все это время я не переставал работать. Я не могу позволить себе отпустить жизнь даже на секунду после того, как мне дали шанс ее получить. У меня нет ни светского общения, ни хобби. Я занимаюсь только работой, стараясь не просто все успеть вовремя, но и продолжать развиваться. Поскольку я провел столько времени в неподвижности, теперь мне хочется двигаться вперед. Я до сих пор не могу поверить в то, что люди дают мне такую возможность. Я постоянно боюсь, что во мне выявят человека, не искушенного в жизни, поэтому изо всех сил тружусь, наверстывая то, чего мне, по моему мнению, не хватает, ибо чувствую себя самозванцем.

После того как мне поручили задачу по смене дизайна веб-сайта коммуникационного центра, меня с этой работы откомандировали в научно-исследовательский институт, где я помогал создавать интернет-ресурсы, связанные с инвалидностью. Для меня открылся целый новый мир возможностей, и я отказался от работы в центре здоровья. Теперь я работаю три дня в неделю в коммуникационном центре и два – в качестве компьютерного технолога в научно-исследовательском институте.

Помимо работы в офисе я продолжаю вести просветительскую работу в области ААК и являюсь членом исполнительного комитета национальной организации для людей, подобных мне, с ослабленной или отсутствующей функцией речи. Я даже совершил в январе свой первый авиаперелет, выступив с речами в пяти городах в рамках благотворительного сбора средств. Необыкновенное ощущение легкости в тот момент, когда самолет оторвался от земли, заставило меня недоумевать, зачем птицы вообще возвращаются на землю.

А когда я не занимаюсь оплачиваемой или волонтерской работой, я продолжаю учиться.

Понаблюдав за всей этой деятельностью, Ким поняла, что нужно что-то менять. Она видела, что в моей жизни не осталось почти ничего, кроме работы, поговорила с мамой и папой, и они согласились дать мне возможность завести собаку.

– Но тебе придется самому ею заниматься, – предупредила мама. – Кормить ее, купать. На мне и так все заботы о четверых людях, живущих в этом доме, так что собака будет на твоей ответственности.

– Я не стану тебя ни о чем просить, – сказал я ей. Правда, тогда еще и не представлял, что это такое – вывести на прогулку молодого, полного энтузиазма лабрадора, когда ты сам сидишь в инвалидном кресле.

Так начались поиски собаки. Хотя мне предлагали завести какую-нибудь маленькую собачку, сердце мое сделало выбор в пользу лабрадора, потому что лабрадоры казались мне самыми радостными собаками на свете. Я пересмотрел не один помет, но многие щенки были слишком слабыми, а у других я обнаруживал признаки, свидетельствующие о нечистоте породы. Я не мог позволить себе первоклассную клубную собаку, поэтому пришлось ждать несколько месяцев, чтобы найти такого пса, который будет для меня идеален. А потом одна заводчица сообщила нам, что одному из проданных ею щенков нужна новая семья. В тот момент, когда я увидел Коджака, я понял, что эта собака предназначена для меня.

Заботиться о неугомонном щенке оказалось гораздо труднее, чем я ожидал. С самого момента своего появления Коджак был причиной бесконечных споров и ссор. Через считаные секунды, стоило мне запереть за ним входную дверь, он ринулся обнюхивать каждый уголок своего нового дома и сбил хвостом чашку с чаем, стоявшую на столике в гостиной. Стоило родителям встать с места, чтобы убрать беспорядок, как Коджак вспрыгнул на папино кресло.

– А ну, слезай! – крикнула мама.

Коджак сделал, как было велено… а потом вскочил на мамино кресло. С одного взгляда он определил иерархию в нашем доме.

– Сможем ли мы когда-нибудь приструнить этого пса? – устало спросила мама. Я и сам задался этим вопросом в тот же вечер, после того как мы заперли Коджака в кухне, садясь ужинать.

– Что он наделал?! – зарычала мама, войдя в кухню и обнаружив, что пол залит растительным маслом и рвотой.

Коджак вылакал большую часть содержимого бутылки с таким энтузиазмом, что масло вышло наружу почти мгновенно. Но, несмотря на учиненное безобразие, у него все равно был такой вид, будто он улыбался. Пока мама бушевала, мы с ним вдвоем потихоньку прокрались на улицу. И не возвращались до тех пор, пока не стало ясно, что мама ушла спать и путь свободен.

Вот такой он пес, наш Коджак: умен, но очаровательно проказлив; достаточно смышлен, чтобы понимать, что натворил бед; и отчаянно старается угодить, но почему-то не в состоянии делать это постоянно. Количество погрызенных им вещей грозится выйти из-под контроля, поскольку он запросто поедал мобильные телефоны, стащил несколько телевизионных пультов и разорил почти весь родительский сад.

– Сущий мародер, – говорит мама со вздохом, глядя на лунные кратеры в своей клумбе, потому что по какой-то причине Коджак не может спокойно смотреть на кусты ярко-оранжевых «райских птиц», которыми она когда-то так гордилась.

На этом отличительные черты Коджака не заканчиваются. Если окошко в машине приоткрыто, он пытается выпрыгнуть через него, а когда писает, не может стоять спокойно и перепрыгивает с лапы на лапу, точно боксер, готовящийся к бою. Несколько раз он опрокидывал мою коляску, когда кидался за кем-то в погоню и тянул меня за собой. Будь то другой пес или новый запах, он не может устоять перед искушением, мчась на разведку, и каждый раз норовит прыгнуть в воду и «спасти» меня, когда я плаваю в нашем бассейне. Однажды во время тренинга послушания он решил вырваться на свободу – и обнаружил, что от верха стены, через которую он перескочил, до земли не меньше пяти футов. Повиснув в воздухе на поводке, Коджак умильно смотрел на меня, словно приговоренный, вымаливающий жизнь у палача, в то время как папа пытался высвободить его с помощью женщины, которая вела тренинг. А остальные собаки лишь с тоской смотрели на эту сцену.