Рон, я тебя убью! — дошла, видно, до дна своего терпения Кэтрин и взбрыкнула подо мной, таки сбросив с себя. — Задушу просто!

И тут же дернула свою юбку вверх и оседлала, наложив ладони на шею, приводя свою угрозу в жизнь. Растрепанная, лицо пылает возбуждением и злостью.

— Лучше отомсти по-настоящему, — ухмыльнулся я и стянул белые чашечки, освобождая наконец изрядно истерзанную мною грудь.

— Вот уж не сомневайся, но никак не раньше… — опустив горло, Кэтрин поднялась на коленях и дернула мой ремень, — чем ты действительно озаботишься звукоизоляцией комнаты. Уж больно ты горластый бываешь. Ну, давай, Салливан, расстегни эти хреновы болты и достань член!

И она наклонилась, потянувшись к тумбочке за пережившими наше прошлое столкновение презервативами. И я, конечно, повел себя как послушный парень, но и возможности еще разок присосаться к ее оказавшемуся у самого моего лица соску не упустил.

— Ну га-а-ад же ты-ы-ы! — простонала Кэти, отшатнувшись.

Вскочила на ноги, не сводя глаз с того, как я расчехлялся, стянула юбку сразу с трусиками, щелкнула застежкой лифчика. Я только разок прошелся по ее обнаженному телу взглядом и тут же с шипением стиснул свой ствол у основания, переживая жгучую, гнущую поясницу волну. Облажаюсь. Однозначно. Доигрался, бля.

— О-о-о, так тебе и надо! — задыхаясь, проворчала Кэти, разодрав зубами серебристую упаковку. Оседлала мои колени и потянулась упаковать в латекс.

— Нет-нет! Давай сам! — просипел я, понимая, до чего довел обоих. Себя уж точно.

— Мне, может, за льдом смотаться? — подмигнула засранка и облизнулась, глядя, как я раскатываю защиту по стволу. Облизнулась. Зараза-а-а!

Я уже не смог скрыть реакции, поясницу прогнуло, затылком треснул по подушке.

— Детка… я…

Вот как ей сказать, что еще пару секунд, и я реально облажаюсь?

Кэтрин встала на коленях над моими бедрами, а я уставился ей между ног, смиряясь с неизбежным позором. Залижу вину, не страшно.

— Не дергайся, Салливан, мне тоже много не надо. Довел, чертяка такой.

Она направила меня в себя и медленно опустилась под наш общий протяжный стон. Меня жаром по мере погружения залило по самую макушку. Вцепился в ее бедра, не давая шевельнуться и скрипя зубами. И так уже так охуительно хорошо, что невмоготу почти. Одними этим сжатиями внутренних мышц в бошку мне прямыми попаданиями херачит так, что чудо, что она не отрывается.

— Кэти-Кэти-котенок мой… — пробормотал, чувствуя, что слепну просто от вида того, как она прогнулась на мне, откинула голову и двинула бедрами. Слепну от вида и ошалеваю от ощущений. — Давай, детка, сделай себе хорошо.

Женщина сверху не моя любимая позиция, но, видно, дело все как раз в женщине. Меня перло от вида Кэти, скачущей на мне. От осознания, что она сейчас полностью погружена в погоню за своим удовольствием, позволяя мне следовать за собой, разрешая видеть все нюансы того, как она поднимается за ним. Глаза закрыты, лоб нахмурен, рвано хватает воздух, в себе стискивает все сильнее. Внутри все жарче, а темп убивает своей неторопливостью. Я будто подвешен за нервы-резинки над адовой пропастью, полной огня. В нее, в тесноту, в жару, и вот-вот, почти, сейчас сгорю. Из нее и падаю-взлетаю-откатываюсь назад. И такая мука-кайф раз за разом, раз за разом. В легких чистое пламя, позвоночник — раскаленный штырь, в глазах пелена, мышцы жжет от необходимости держать-держать себя на этой острой грани. И вот оно — рваные стоны становятся вскриками, ногти впиваются в мою грудь, Кэти мелко затрясло, а меня следом взорвало. Повалил на себя, уткнувшись лицом в изгиб ее шеи, толкаясь в нее, насаживая на себя по-зверски просто, прорываясь сквозь ее оргазм в свой. Колбасило адски, разносило прям в пыль.

Нет, так люди не кончают.

Так они, на хер, умирают от выстрела в голову.

О-хе-реть!

И да, судя по стуку в стену, нам срочно нужно что-то делать со звукоизоляцией.

Глава 21

Что за ДНК такая у этого дьявольского ковбоя, что после секса с ним не спать хочется, а горы сворачивать?

Хотя, может, дело не в его ДНК, а в том, что то, что происходит с нами в горизонтальной — ладно, условно горизонтальной — плоскости, нельзя назвать сексом?

Помилуйте, я же не юная неопытная девственница, что боится забеременеть от поцелуя с языком. Я знаю, что такое секс. Мало того, я его откровенно люблю и не упускала возможности заниматься им с достойными, на мой взгляд, кандидатами.

Но ковбой…

Дьявол в обличии голубоглазого блондина с широким шрамом на пол-лица. Инкуб какой-то. Точно! Я, помнится, читала пару книжонок про демонов в человеческом виде, что питались сексуальной энергией женщин, привязывая их, иссушивая, выпивая до самого дна.

Но и тут неувязочка.

Это не он сам ел, а меня кормил. И даже перекармливал. Как гусыню перед Рождеством. Я еще после самого первого раза с ним залезла во всякую медицинскую литературку, чтобы проверить на всякий случай — такая реакция на секс вообще нормальна? Оказалось, именно такая, по мнению многих сексологов, и есть самая правильная. У женщины, по крайней мере. Типа, если бабу качественно — ключевое слово именно это — оттрахали, то у нее включается какой-то там отдел нервной системы, отвечающий за расход накопленной энергии. Умных слов много, а смысл все тот же — мистер Ронан Салливан трахает настолько качественно, что мне и есть не надо, как той многозарядной батарейке.

Но этими категориями мыслила Кэтрин Брукс трехдневной давности. А вот «Кэти-котенок» даже в голове не могла, не запнувшись, подумать «секс», «трахать» и «Салливан» рядом. Вот не получалось почему-то.

Потому как Салливан делал что-то другое. Что-то… да, вроде как низменное, вроде бы животное, как бы грязно-порочное, но… Дьявол его раздери, это хотелось называть по-другому. Занимался любо…

Нет-нет-нет-нет-нет-нет-нет!

Кэтрин Брукс! Не смей этого делать! Я тебе за-пре-ща-ю! Не смей в него влюбляться! Не смей снова подвергать свое сердце этому испытанию — потому что в следующий раз ты его не переживешь. Потому что слова про разбитое сердце хороши в любовных романах, а для тех, кто умудрился в двадцать лет пережить инфаркт на ногах, эта фигура речи слишком буквальна.

Но, блин! А ведь спать-то не хочется. От слова совсем. А делать что-то здесь, в этом пока чужом для меня месте, ну, тоже идейка так себе. И что остается?

Правильно.

Я завошкалась в крепких объятиях спящего и тихо посапывающего ковбоя, что даже во сне продолжал сжимать мою задницу своими лапищами. Вздрогнул, сместил немного руку, но