на самом деле я вовсе не…

— Господи, как вы меня все достали, — трясущимися губами прошептала моя железная «откручу-любому-яйца-и-не-поморщусь» мисс Брукс и вдруг… заплакала.

— Ронан, птенчик, я же говорил, сейчас не время, — засуетился Ронни и начал выталкивать меня обратно в коридор. — Выйди, выйди, нам тут с котеночком надо пошептаться. По-свойски. По-девчачьи. Да, куколка?

Эта радужная скотина чуть ли не пинком под зад окончательно выдворил меня из комнаты моей — МОЕЙ — женщины и захлопнул дверь.

Ну не сука?

Глава 19

Развезло меня, как только проводила изумленным взглядом Ронана и закрыла дверь своей комнаты. Все же я до последнего ждала, что маска паиньки с него слетит, что выскочит-таки его истинное нутро затаившегося в засаде озабоченного жеребца, и у двери он предпримет попытку хотя бы облапать меня в качестве «Доброй ночи», а то и прорваться на мою территорию. Ну или на крайний случай отпустит какой-нибудь недвусмысленный намек про то, что я знаю, где его комната, если что.

Но нет. Салливан даже в щечку чмокнуть не сунулся, просто довел за ручку до двери и, пожелав спокойной ночи, ушел. Будто на самом деле просто хотел убедиться, что я препровождена в отведенное мне место и больше не буду вторгаться своим чуждым присутствием в их почти семейные посиделки. Потому что сидя с ними там, за этим длинным столом, осознала, что все начинает восприниматься совсем иначе.

Опасно для меня.

Так раздражавшие до этого и создававшие хаос в голове препирательства и взаимные подколки братьев, тарахтение дико странного типа Ронни, голоса Мари и Алеены сливались в нечто иное. Музыку вместо шума. Музыку, что является частью этой необычной семьи и их окружения. Создает ее атмосферу. Такую плотную, насыщенную, реальную. Такую, в которой им всем уютно, они тут дома. Они да, а я нет.

Моего дома, моей семьи не стало вместе с мамой. С тех пор я — настоящая стопроцентная американка, покорительница Дикого запада. Перекати-поле. Ни дома, ни родных, ни привязанностей. Вся жизнь на колесах, в погоне за мечтой, в надежде на лучшую жизнь, поисках того самого места, где хорошо. А хорошо, как оказывается, там, куда я никогда не доберусь.

И какого-то черта меня так этим пробрало…

Еще и все остальное…

В общем, из глаз и носа будто само собой полилось, и стало себя так жаль, ну просто навзрыд. Со всеми бывает. И почему это я должна быть всегда дурацкой железной леди? Почему я? Вон Алеена вся такая… необычная, мягко выражаясь, а этот ее Рик, он же так на нее смотрит… так прикасается. Это одновременно и настолько плотски, по-земному, не обожание идиотское безумным фанатиком своего божества. И так… черт знает… основательно, но чисто. Да и оказавшаяся не такой уж и стервой нон-стоп Мари не обделена подобными же взглядами от своего верзилы Саважа. Он ей буквально все время спину подпирает. Будто только и ждет, чтобы оперлась, потянулась за поддержкой, помощью, просто близостью прикосновения.

А мне так? Что же это, я вечно должна быть стойкой, несгибаемой, непрошибаемой? Я хочу хоть немного побыть слабой и женственной, воздушной и требующей утешения на крепком мужском плече…

Тук-тук-тук.

Ну, блин! Помяни к ночи…

— Салливан, пожалуйста, я очень устала, давай все завтра, — я постаралась сказать это как можно тверже и увереннее. Так, чтобы отвалил уже от меня и дал всласть порыдать над горькой долей.

Но стук в дверь повторился.

— Да что ж ты такой…

Я рывком распахнула дверь и уставилась прямо в прищуренные недобро глаза носителя фиолетового чуба. Он мгновенно отсканировал мой внешний вид и, в одну секунду приняв вид недалекого фрика, принялся что-то щебетать про очередных «птенчиков» и «котят», а за его спиной маячила внушительная фигура растерянного «женишка».

Захлопнув дверь перед носом не успевшего среагировать Ронана, мистер Лоуренс снова повернулся ко мне. И я в очередной раз изумилась тому количеству масок, которые он успевал сменить в долю секунды.

Сейчас передо мной стояла копия не просто моего шефа, а шефа моего шефа, знаменитого мистера Нельсона.

— Скажи мне, Кэтрин Брукс, каковы твои реальные шансы на повышение в этой захудалой конторке, как ее там — «Нильс и гуси»?

Против воли я улыбнулась. Вот уж точно — гуси, что только стадом сильны, а поодиночке с ними любая лиса справится на раз. Может, мне нужна помощь именно хищника? Такого, что стоит сейчас прямо передо мной?

— Думаю, мои шансы настолько мизерны, что скорее равны нулю, мистер Лоуренс.

— А насколько велико твое желание утереть им нос и сделать головокружительную карьеру, да еще и прищемить им хвост?

— Что надо делать, мистер Лоуренс? Я готова. В рамках закона, разумеется.

— О, милая, на этот счет не тревожься, у папочки Ронни работают лучшие юристы в вопросах жонглирования исключительно законами и прецедентами. И от тебя мне сейчас потребуется лишь некоторая информация. Никаких коммерческих секретов, лишь то, что не афишируется, но доступно в открытых источниках: основные конкуренты, сильные и слабые стороны продукции, которую они хотят рекламировать, имя руководителя вашего рекламного отдела и степень его родства с основным акционером. Короче, все то, что можно нарыть в сети, но на что мне сейчас лень тратить свое драгоценное время.

— А взамен?

Ну слушайте, я же не дура.

Не бывает в жизни сказок, чтобы вот так, практически чужой «дядя» взял и помог сиротке Кэтрин победить ее драконов.

— Взамен? Взамен поможешь нашему шоу сорвать очередные вершины в рейтингах.

— Я? Помогу с рейтингами? Вашему известному по всей стране шоу? Вы шутите? Разве что только голышом станцевать на байке. Но, насколько я понимаю, шоу без ценза, да и стриптизерша из меня далеко не айс.

— Зато кое в чем другом ты вполне себе айс, вернее, ас. И я сейчас отнюдь не про твою роскошную пятую точку[4], — хитро подмигнул мне продюсер. — И именно эту твою фишку я и намерен использовать для придания определенной изюминки нашему проекту.

В чем разница между человеком, которому нечего терять, и тем, у кого на случай любой потери есть запасной аэродром?

Первые прут напролом от безысходности и готовы к самому плохому исходу, при этом отчаянно цепляются зубами даже за призрачный шанс, который частенько оказывается именно призрачным — миражом, глюком, иллюзией, что, разрушившись, может и тебя сломать. А вторые просто наслаждаются процессом, кайфуют, идя по самому краю пропасти. Потому что уверены, что, сорвись они, их внизу ждут не острые