Я сделала глоток наваристого бульона.

– Очень вкусно, спасибо.

Я выпила все до последнего глотка, чтобы порадовать Джордан, а затем легла и задремала, зарывшись под грудой одеял. К тому времени, как я снова проснулась, уже стемнело. Друзья сидели рядом и молча смотрели телевизор. Джордан принесла мне еще одну порцию бульона, добавив немного тостов. Когда я доела, она пыталась соблазнить меня любимым мороженым «Бен и Джерри», но мой желудок больше ничего не мог вынести. Я посмотрела часть фильма, прежде чем уснула еще на час.

– В этом нет никакого смысла, – сказала Джордан, стоило мне снова проснуться. – Ты Мохири… и фейри. Ты не должна болеть. И паста ганна уже должна была подействовать.

– Может, она что-то подхватила от одного из демонов с той вечеринки, – предположил Роланд. – Такое возможно?

Джордан покусывала губу.

– Не знаю. – Она посмотрела на меня. – Тебя ранили во время драки?

– Нет. Рэнк-демон царапнул меня рогом по ладони, но крови не было. – Я показала руку. – Даже следа не осталось.

– Тем не менее нужно все разузнать и убедиться, что у рогов нет ядовитых наконечников или чего-то в этом роде, – сказала она.

– Можешь принести телефон, по которому я созваниваюсь с Дэвидом? – Джордан сходила в комнату и принесла трубку. Я позвонила Дэвиду и попросила расспросить Кельвана о рэнк-демонах. Прошло совсем немного времени, прежде чем он перезвонил и сообщил, что демоны не ядовиты. Теория не подтвердилась.

Скрывать болезнь от Николаса, когда я разговаривала с ним той же ночью, оказалось непросто. Он дважды спросил, все ли у меня в порядке, и я солгала, сказав, что просто устала. Николас снова попытался заставить меня рассказать, где я нахожусь, и на мгновение я поддалась соблазну. Я была несчастна, хотела только одного – чтобы он приехал и забрал меня домой. Вскоре я попрощалась, понимая, что пожалею о своей минутной слабости, как только мне станет лучше.

Я плохо спала и следующим утром чувствовала себя даже хуже, чем накануне. Головная боль вернулась, живот теперь тоже болел. Я не могла согреться, сколько бы одеял ни приносили мне друзья. Я не сознавалась, но эта болезнь начинала пугать. Я отыскала пузырек с желчью тролля и проглотила одну маленькую каплю. Если что и могло мне помочь, так это желчь. На вкус она была даже противнее, чем паста ганна, но я по опыту знала, насколько она эффективна. После я задремала на диване, надеясь, что желчь сотворит свою магию.

К наступлению вечера я поняла, что желчь не помогла. Более того, мне стало только хуже. Я чувствовала себя так, будто кто-то выкачал из моего тела всю жизненную энергию и тепло, и я едва могла переносить запах еды. Мой желудок смог принять лишь воду и пару крекеров. Я едва держала глаза открытыми дольше пяти минут, а когда засыпала, то погружалась в сновидения – беспокойные и полные странных картин, которые не могла вспомнить.

Мой Мори тоже был расстроен. Я чувствовала его беспокойство, пыталась убедить, что с нами все будет в порядке, но трудно звучать убедительно, когда не уверена в правдивости своих слов.

Когда меня начала бить неудержимая дрожь, несмотря на количество одеял, Грег поднялся и заявил, что везет меня в больницу. Джордан старалась убедить его этого не делать, но я слышала неуверенность в ее голосе. Если бы могла говорить, то я сказала бы им, что человеческие лекарства мне не помогут, в чем бы ни крылась причина недуга.

Я отключилась несколько минут спустя. Последнее, что я помнила, – я снова нарушила обещание позвонить Николасу. Он будет волноваться.

Глава 9

Голоса грозились выдернуть меня из восхитительного сна, и я всеми силами цеплялась за мир грез. Я понимала, что в действительности не нахожусь в Нью-Гастингсе в своей старой гостиной, не сижу у камина с Николасом, слушая, как снаружи бушует шторм. Я понятия не имела, почему сознание перенесло меня именно в то место и время, но мне было тепло, спокойно и не хотелось никуда уходить.

Голоса снова потянули меня к себе, и я почувствовала холод реальности, навалившейся на меня. Я открыла глаза, медленно фокусируясь на гостиной дяди Грега. Увидела тихо разговаривающих у противоположной стены Роланда и Грега и дремлющего в кресле Питера. Часы на экране телевизора показывали четыре утра, и я удивилась, почему они еще не спят. Из кухни донесся голос Джордан, и мне понадобилось несколько секунд, чтобы понять, что она с кем-то разговаривает. Кому можно звонить в столь поздний час?

Когда я услышала тихий мужской голос, в моем затуманенном дремой разуме пробудилось беспокойство. Я попыталась пошевелиться под горой одеял, но налитое тяжестью тело отказывалось двигаться. Меня охватила паника, и я тихо вскрикнула.

– Ш-ш-ш, – пробормотал кто-то мне на ухо.

Я замерла, когда на меня обрушилось сразу несколько открытий. Первое заключалась в том, что впервые за несколько дней мне стало тепло. Вторым объяснялось отсутствие в груди пустоты. А третье – что я лежу на боку, а моя спина прижимается к теплому твердому телу.

– Николас? – прошептала я.

– Я рядом.

У меня перехватило дыхание, а к горлу подступил ком. Я не знала, плачу ли я потому, что он наконец-то поймал меня, или потому, что была невероятно рада его появлению. Болезнь сделала меня слабой и эмоциональной, и я задрожала, когда потекли слезы.

– Не плачь. – Николас обнял меня, притягивая ближе к себе, но я смогла успокоиться лишь через несколько минут.

– Как ты себя чувствуешь?

– Разбитой, – прохрипела я. – Что со мной не так?

– Не знаю, но мы обязательно это выясним. – Под ободряющим тоном скрывалось беспокойство, которое напугало меня.

Я ворочалась в его руках, желая посмотреть на него. Он с легкостью приподнял меня и повернул к себе лицом.

Я встретилась с глазами цвета темного дыма и утонула в их глубине. Я так сильно скучала, и возникшее желание прикоснуться к нему, чтобы убедиться, что он настоящий, ошеломило меня. Я протянула руку, собираясь погладить его подбородок, который был покрыт двухдневной щетиной. Мои пальцы коснулись его красиво очерченных губ, и они слегка приоткрылись, обдав мою кожу теплым дыханием. Я провела по лбу, разглаживая морщины, ненавидя себя за то, что заставила их там появиться.

– Прости, что не позвонила.

Его взгляд потеплел, и он склонился, нежно целуя меня в лоб. Сердце заколотилось быстрее, а по телу разлились волны тепла. Я закрыла глаза и положила голову ему на грудь, ощущая, как его руки покровительственно обнимают