— О, всунь в неё кулак! — потребовала ненасытная нимфоманка.

Я сжал ладонь в кулак, прямо там внутри, и начал им крутить туда-сюда, вжимаясь в ребристые стенки.

Восхитительно хлюпала слизь, заполнив всю полость и, наконец, плоть взорвалась горячим потоком, а влагалищные мышцы судорожно, до боли обжали моё запястье.

Я сумел с трудом вытащить кулак из заглотнувшей его пасти только минут через десять, когда Лариса забылась сном, с сопением дыша открытым ртом.

Как-то позже я повстречал на улице Елену. Она открыла маленький секрет. Лариса не дозвонилась по телефону ко мне после акта изнасилования и позвонила Сашке, когда я уже ушёл. Информированная о ситуации, она прискочила ко мне, а с Ленкой у нас всё «оборвалось у самой жопы».

Наутро проснулся с подавленным настроением. В трезвом виде вчерашние «праздничные» новости воспринимались, отнюдь, не возбуждающе.

Лариса чутко уловила мою мрачность.

Она спрыгнула с тахты, как обычно, голая и подскочила к компьютеру. Потом начала что-то нащёлкивать.

— Что печатаешь?

— Не мешай, потом покажу!

Я вытащил из тумбочки рядом с постелью бутылку с коньяком и приложился.

Девушка включила принтер и отобрала бутылку для себя, потом подала листок.

Это было заявление в прокуратуру об изнасиловании.

«Да надо посадить этих сволочей!» — согласился я, прочитав заявление, оно описывало события столь страдательно, что я искренне, на этот раз, пожалел несчастную и сказал:

— Подавай! А прокурору я позвоню, он знает меня.

Я позвонил суровому блюстителю порядка примерно через неделю.

— Засудить их гандонов! — потребовал я.

— А ты кто Ларисе? — спросил прокурор.

— Друг.

— Так вот, друг, я их допрашивал, они не отрицают, что полезли на девку, но говорят, что она напилась и разгуливала голой по квартире.

Что по суду светиться будем? Я её сегодня вызову для показаний.

— Ага, — ответил я и повесил трубку.

— Ты что голая шаталась перед ними? — спросил я.

— Ну и что! Я дома всегда хожу голая!

— И перед мужиками?

— Что мне теперь молчать в тряпочку? — расплакалась тут же она.

А я не знал, что и сказать.

Прокурор позвонил назавтра сам.

— Ну что разобрался со своей подругой?

— Разобрался.

— Так и есть?

— Может быть, — осторожно не возразил я.

— Вот что, Олега разжалуют и выкинут за зону, он там зачинщик, а фельдшера уволят из части.

И на этом крышка!

— Крышка, так крышка, — согласился я.

Какие только мысли не терзали меня!

Лариса совсем запила, а когда я сказал ей, что так не пойдёт, побила все остатки семейного хрусталя и убежала в свою квартиру.

Встретившись случайно с Людмилой, я поделился с ней, с кем же ещё?

Она запричитала:

— Изведёт она тебя! Как её хамелеоны?

— Опять сверкают всеми цветами!

— Ну, точно, вернулась Меллюзина, ты с ней не справишься!

— Но не могу я без Ларисы!

— Давай познакомлю со своей подругой? Соня.

— Кто она?

— Преподаватель в техникуме. Красивая, порядочная, только у неё Танька.

— Дочка?

— Ну да. Тебе и надо с ребёнком, чтобы почувствовать ответственность за семью.

— Не знаю.

— Надумаешь, скажешь.

Меня вызвали повесткой в кожный диспансер. Врач грубо прикрикнул:

— Снимайте штаны!

— Зачем? — искренне не понял я.

— Исследоваться будем!

— Зачем?

— Вы как мальчик. Живёте с Ларисой Никишиной?

— Это моя личная жизнь!

— Личная. Пока заразу не разносите. Между прочим, она написала заявление, что Вы заразили её гонореей.

— Знаете что?!

— Я то знаю, — стал доктор грубым вновь, а Вы вот не знаете, что под статью попали.

— Но если уж заразил кто кого, то тогда она меня!

— Не наговаривайте на девушку шестнадцати лет! Не стыдно, совратить и развратить? Она сейчас на уколах в больнице лежит, по восемь штук в день.

— Вы, доктор тоже купились на смазливую внешность, — взбеленился я.

— Вы будете снимать штаны?

Потрясённый последней новостью, я спустил джинсы, и врач глубоко залез мне катетером в головку.

Через день он позвонил мне на дом:

— Извините за грубость. Знаете, с кем она изменила Вам?

— Я скажу Вам, если обещаете не притягивать к этому делу Ларису.

— Обещаю, говорите.

Я кратко рассказал врачу историю с господами офицерами.

— Да это старые мои знакомые, — услышал я, — ладно, разберусь с ними.

— А что со мной?

— Вас судьба пощадила, триппер не успел перейти к Вам.

Я сходил к подруге в больницу, мы тоскливо постояли в коридоре.

— Не хотела рассказывать врачу про изнасилование, а с гонореей меня припёрло, мне Карина сразу всё объяснила.

— Это медсестра, с которой хотела познакомить меня?

— Да. Познакомить?

— Не надо. Не надо нам никаких контактов.

— Я понимаю. Не боишься, поцелую?

Я молча потянулся навстречу. Уходил, слёзы катились из моих глаз.

— Здравствуйте Вадим, это Соня, — раздался в трубке мягкий грудной голос.

«Значит, всё-таки, Людмила сводит меня с ней, ну что ж, что в мире не делается, всё к лучшему».

— Здравствуйте Соня. Очень рад, что Вы позвонили.

— Знаете, мы живём в современном мире, ничего, что я первая знакомлюсь?

— Нормально, значит Вы продвинутая.

— Уже ёлку в парке поставили. Не хотите вместе посмотреть?

— Хочу. А сколько Вам лет, ничего, что у женщины спрашиваю?

— Ничего. Двадцать шесть.

— Соня, а мне сорок два. Стар, для Вас.

— Я знаю, Люда сказала. А у меня Танька. Три года.

— Отлично! Давно не катал детей на плечах.