Медленно повернув голову, Седрик встретился с взглядом брата, переполненным невероятными душеными страданиями. Хотя он понимал всю невероятность и трагизм услышанной истории, его сразило другое. Он был поражен, глядя в глаза Уилла, впервые увидев, что никогда не унывающий и ничем не пробиваемый брат, видящий и воспринимающий все в жизни весело и просто, довольно циничный по своей натуре, оказывается способен испытывать и переживать настолько сильные и глубокие чувства. Закрыв глаза, Уилл жестко сжал губы и отчетливо холодно произнес:

– Вот только не надо смотреть на меня с такой жалостью.

– Жалеть тебя? – Захлебнулся от возмущения Седрик.

Глаза Уилла приокрылись и медленно сузились, он заранее предвидел и ожидал, сколько ненависти и презрения выплеснется со стороны Седрика, справедливо сознавая, что заслужил это, и даже уже видел, в своем воображении, с каким наслаждение брат выгонит его из замка. Но твердо решил для себя стойко принять заслуженные унижения и все мужественно выдержать. В эту секунду лицо Уэйкфилда смертельно побледнело, застонав, он рухнул на стул. Седрик резко встал и нервно заходил по комнате, остановившись хмуро оглядел напряженного брата, явно приготовившегося слушать справедливые обвинительные слова.

– Не вижу причины, по которой должен испытывать к тебе жалость, к твоей несчастной матери да, но уж только ни к тебе.

Уилл не мигая, терпеливо смотрел в упор в глаза брата.

– Разве ты когда-нибудь чувствовал, что наши – На последнем слове сделал особенно сильное ударение – родители уделяют тебе меньше внимания и любви?

С легким недоумением Уилл отрицательно качнул головой.

– Они всем сердцем искренне любили тебя и твоя несчастная мать тоже ведь даже в последние секунды жизни думала лишь о тебе. Да они совершили ошибки, но не нам с тобой их осуждать. Каждый в этой жизни должен расплачиваться только за то, что сделал сам. Мы же можем только благодарить, что вообще живем на этом свете. Когда-то давно я был безумно счастлив только оттого, что у меня есть ты, заботливый и верный брат. Даже не верится, что ты мог подумать, что я способен был бы променять радость общения с тобой на все богатства в этом мире. Да я бы сам убил любого, кто только осмелился пожелать отнять тебя у меня или хоть как-то оскорбить, и вовсе не от жалости, а потому что на всем свете для меня не существовало человека дороже и любимее тебя.

Растроганный Уилл быстро прикрыл глаза, с каждой секундой все острее ощущая безрассудство и глупость содеянного им, он до глубины души был поражен благородством своего брата, который хоть, когда-то и был так жестоко изгнан им, сейчас ничуть не стыдясь, открыто признавался в своей братской любви. Уэйкфилд сидел, свесив руки меж колен, понуро опустив голову, Седрик болезненно вздохнул:

– Теперь ясно, что так повлияло на твои отношения ко мне, согласен, такие известия не по силам для ребенка.

С трудом, разомкнув плотно сжатые губы, Уилл выдавил:

– Не знаю, дошло ли это до тебя, но все, чем я владею, по праву принадлежит тебе.

Седрик порывисто развернулся, холодно сузив глаза:

– А я так не считаю. Ты мой старший брат, и таково было решение нашего отца. Обидно лишь понимать, что холодные стены этого замка для тебя оказались дороже меня.

Седрик судорожно провел ладонями по лицу, откинув назад разметавшиеся волнистые волосы:

– Неужели ты действительно так и не смог понять, мне ничего не надо, твоя дружба и любовь для меня гораздо важней земли и замка?

Уилл был окончательно сражен, поверив и полностью убедившись в искренности и бескорыстной любви своего брата, глубоко тронувшей его сердце, но вместе с тем его еще сильней стало терзать сознание насколько жестоким и бездушно расчетливым оказался он сам. Седрик безошибочно точно понял чувства, которые сейчас переживал брат.

– Поверь, Уилл, если бы в моем сердце совершенно ничего не осталось к тебе, я бы никогда не переступил порога этого дома.

Не открывая глаз, с лицом искривленным гримасой страдания, Уилл с тревогой в голосе спросил:

– И ты смог бы меня простить?

Седрик громко протяжно вздохнул, ответил просто и убедительно:

– Разве ты сам не понял? Это уже произошло. Для меня теперь гораздо важнее надежда на то, что наши отношения смогут стать прежними.

От окна, возле которого сейчас стоял Уэйкфилд отчетливо различимо донесся звук сдерживаемого рыдания, рыцарь не поворачивая головы, отчаянно пытался справиться с нахлынувшими на него эмоциями.

– Если ты – Голос Уилла предательски дрогнул, он на секунду замолчал, собираясь с силами – Сможешь поверить мне, клянусь, все оставшиеся часы жизни я буду благодарить за это Бога.

Седрик порывисто бросился к брату, протягивая руку, лежавший в ответ крепко сжал ее, скрепив слова дружественным рукопожатием.

В этот момент в комнату постучались, и даже не дождавшись ответа, дверь распахнулась, в проеме показалось сосредоточенное лицо Кэтрин:

– Думаю, вы успели немного отдохнуть, не будем терять время, приступим к лечению.

Уилл так красноречиво сморщился изображая откровенный испуг, что Седрик не выдержав, расхохотался во все горло.

– Поверь, брат, не стоит даже пытаться спорить с этой дамой, она все равно все сделает по-своему.

Уилл, тронутый его обращением, благодарно кивнул, Кэтрин по-своему восприняла этот жест, по-хозяйски приблизившись к больному, откинула одеяло и распорядилась:

– Можете идти, думаю, ваше присутствие только помешает – И уже забыв о них, дружески посоветовала больному, в ужасе шире распахнувшему глаза – Будет больно, не стесняйтесь, лучше кричите.

Брови Уилла удивленно взлетели вверх, умоляюще простонал:

– О, не оставляйте меня с ней наедине.

Седрик сочувственно качнул головой, разводя руки в стороны, всем своим видом давая понять, что не в силах ослушаться, Уэйкфилд заискивающе попросил:

– Я не буду мешать, может даже чем-то смогу помочь?

– Хорошо, вы оставайтесь – Милостиво пропищала ему дама, непримиримо указывая Седрику головой на дверь.

Подчиняясь, рыцарь послушно вышел и нос к носу столкнулся со стоявшей под дверью Агнессой, безошибочно прочитав по ее лицу, что она подслушивала разговор, возмущенно подхватил под локоть и с силой потащил подальше от двери, дойдя до первой комнаты, пинком распахнул дверь и втолкнул туда упиравшуюся даму.

– Неужели вам никогда не говорили, подслушивать неприлично?

– Он не имел право скрывать это от меня.

– Возможно, но не вижу повода, для того чтобы из этого именно сейчас устраивать скандал.

– Я бы никогда не вышла замуж за бастарда.

Глаза рыцаря гневно сузились, в голосе зазвучало откровенное презренье: