А вот сладенькое я бы поела с удовольствием. Несмотря на то, что это место словно пропитано магией и мой внутренний резерв ее жадно поглощает, периодически накатывающая слабость дает о себе знать.

От силы через пятнадцать минут мы оказываемся в вытяннутом строении со стеклянными стенами. Перед нами открывается вид на все поселение в целом. В центре помещения стоит длинный стол, заставленный самыми разнообразными блюдами. Получив приглашение от Мари, мы приступаем в трапезе.

И все бы ничего, вот только я вновь оказываюсь зажата между Гильямом и Мэттом. И честное слово, из-за их повышенного внимания я начинаю думать, что совсем не против компании братьев Баркель. Волей-неволей задаюсь вопросом — чем вызвана такая гипер-опека и надзор от мастера Лойнеха? Неужели он начал о чем-то догадываться?

— Вам нужно разделиться на пары, ваши комнаты будут в здании напротив. На одну комнату полагается два студента, всем понятно? — спрашивает Мари. Видимо, из-за повышенного самцового внимания к ней она воспринимает нас по меньшей мере как горилл. По крайней мере, интеллектуального.

— Ну что, Шеклис, соседи? — Алер откровенно потешается надо мной. Знает, что выбрать кого-то другого я не смогу. Банально не продержу чары иллюзии ночью.

— Исключено, — тихо, но твердо отвечает Мэтт.

— Почему? — с губ срывается вопрос. Какая-то незначительная часть меня надеется, что мне выделят отдельную комнату. Но рацио, занимающее большую часть моего тела, настораживается: ой, неспроста все это, ой, неспроста-а-а.

— Разве студент Шеклис на каком-то особом положении? — тон Алера меняется. Он говорит отчужденно и немного надменно. Словно не с директором или вторым принцем разговаривает, а с равным себе по положении. Вежливо, но… с ледяной уверенностью в своей правоте. Мне же хочется залезть под стол и не вылезать до конца разборок. Я отказываюсь понимать и принимать участие в том, что сейчас происходит по обе стороны от меня.

— Нет, студент Алер. Просто я опасаюсь вашего влияние на юного Ландгарда.

— Вроде от моего влияния еще никто не пострадал, — это выдает с насмешкой. — Или у вас другие данные?

— Вам прекрасно известно, что любые данные можно фальсифицировать.

Разговор совсем уж напряженный выходит, Гильям будто вызов Мэтту бросает. Принц же принимает его со свойственным ему спокойствием и твердостью.

— Да? — Гильям будто бы удивляется. — Буду иметь в виду. Это ценный урок.

— Ландгард, вы вольны выбрать, с кем вам оставаться в комнате, — Мэтт переключается на меня.

— У меня есть выбор? — осторожно уточняю, прекрасно понимая, что со всеми остальными я фактически не знакома для того, чтобы ночевать в одном помещении. Да и определились те, с парами-то. Да и… много причин, почему именно Гильям для меня самый комфортный вариант.

— Конечно, студент Шеклис. Вы можете остановиться и со мной.

Занавес — это становится первой мыслью, которая проскальзывает в голове. Уж не знаю, о чем так задумчиво размышляет Алер, но по моим глазам явно видно, что от подобной затеи я не в восторге.

— Я с Алером, — слишком поспешно выдаю я и, по закону подлости, именно в этот момент за столом наступает гробовая тишина.

Под заливистый, слышимый лишь нами с Гильямом, смех Катрин я заливаюсь краской и опускаю глаза.

Надо поинтересоваться, продают ли у карни успокаивающие настои. А то кажется, что моя психика дала крен.

— Я с Алером! — передразнивает меня Гильям, когда мы остаемся в комнате.

Довольно просторной, следует заметить. Она вмещает две кровати по разные стороны от зеленых стен, широкий стол, два стула, шкаф, пустые книжные полки и… выход на уютный персональный дворик, ведущей к небольшому пруду и отделенный от других густыми кустами. Еще одно приятное дополнение — персональный уличный душ, скрытый за ширмой тут же. Стоит мне выйти на улицу, как я не удерживаюсь от:

— Я бы осталась тут жить…

— Вместе со мной! — Алер продолжал надо мной потешаться, для этого даже выбрался за мной.

Весь сегодняшний день Гильям только и делал, что подтрунивал, и это порядком меня достало. В голове проскальзывает одна довольно смелая мысль и я тут же решаюсь претворить ее в жизнь. Если не подействует это, то не спасет ничего.

— Гильям, — снимаю чары иллюзии, добавляю в голос хрипотцы и делаю шаг навстречу, почти утыкаюсь ему в грудь.

И проникновенно так заглядываю в глаза из-под густых ресниц. Осторожно кладу руку на его грудь и протяжно вздыхаю.

— Понимаешь, — говорю тем же грудным голосом, тяну паузы и внимательно слежу за реакцией. А она, надо сказать, того явно стоит! Смятение! Самое настоящее смятение на лице самого Гильяма Алера! — Я… кхм… хотела тебе сказать…

Ох, чего мне стоит не расхохотаться прямо тут! Катрин, умоляю, не говори ему пока, не порти нам цирк! Вининумис только согласно хихикает.

— Иногда мне бывает так страшно, — с моих губ вновь срывается протяжный вдох, я не свожу глаз с Гильяма. Тот чуть хмурит брови, но в глазах… Ох, что там читалось в глазах! Пожалуй, там черти танцуют самый неприличный из всех танцев. Он тоже рвано выдыхает, и я позволяю себе приблизиться еще на несколько сантиметров. — Так страшно, что мне придется слушать твои идиотские шутки.

Последнее выдаю уже совершенно другим голосом. Ровным, даже твердым — и мысленно себя хвалю. Я справилась. Может, стоило еще немного подержать интригу и напряжение, но я решила не тянуть.

— Ммм, — вопреки всему Гильям улыбается, но что-то меня в этой улыбке пугает. — Маленькая девочка Эли решила поиграть во взрослые игры? Уверена, что сможешь одержать победу?

— Ну, эта партия за мной, — отвечаю, но внутренне уже не так уверена.

— Боюсь, что если мы будем вести счет, — Гильям делает шаг, и теперь он стоит ко мне вплотную. Проходится пальцами по плечу, поднимается к подбородку. Мне хочется отойти, но я почему-то и пальцем пошевелить не могу. И воздух в легких как-то вдруг резко… заканчивается? — Если ты, дорогая моя, захочешь продолжить игру, — он уточняет, — то счет будет сильно не в твою сторону. И кто знает, чем может закончиться.

Последнее выдыхает прям на ухо. Затем отстраняется и даже подмигивает.

— Не забывай, Элиан, у нас с тобой ночь в одной комнате, — уже развернувшись и возвращаясь в комнату, продолжает он. — Знаешь, на что способен раздразненный мужчина?

Я сглатываю вязкую слюну, ноги отчего-то отчаянно отказываются шевелиться. Зато способность дышать возвращается, и то ладно!

— Я уверена, что у наследника такого древнего рода хватит ума не трогать наследницу не менее древнего рода, — я собираю остатки гордости и вплескиваю ее в слова. Выплевываю вслед.

— Причем тут это, дорогая? Помимо того, что ты наследница рода Зерг, ты еще и моя невеста, — она начинает расстегивать рубашку. Что?.. Расстегивать рубашку? — А значит, имею право.