— Откуда вам это все стало известно?

— У меня с полицией Далласа давние и хорошие отношения.Полиция Лос-Анджелеса установила, что мистер Честер наследил в Далласе, ихотела побольше узнать о том дорожном инциденте, в особенности их интересовало,не имеется ли у моего пострадавшего — мистера Бруно — адрес Честера, тогда быони сразу вышли на него… Поэтому обратилась ко мне с целью, выяснить, какойадрес имеется у Бруно, и не отличается ли он от того, которым располагаетполиция Лос-Анджелеса, и я заставил рассказать, что у них там произошло, толькопосле этого разрешил им связаться с Бруно. Этот разговор происходил не далее,как вчера… А теперь вы сообщите Брекинриджу, что, когда это дело дойдет досуда, то мы собираемся предъявить ему иск на сумму в двести пятьдесят тысячдолларов, также собираемся доказать, что страховая компания способствовалафизическим страданиям моего клиента, и без того отягощенного тяжелым недугом идушевными муками, и собираемся продемонстрировать несколько кинофильмов,которые принадлежат нам, чтобы доказать, что человек, к которому мы предъявляемиск, скрывается от закона и обвиняется в убийстве собственной жены… Вы можетесмеяться сколько вам угодно, но только не говорите мне, что сто «штук» этослишком много за полюбовную сделку в деле такого рода.

— Как с вами можно связаться? — спросил я.

— Через мой офис в Далласе, — ответил он. — Тот, кто хочетвыйти на Хелменна Бруно, в первую очередь, должен обратиться ко мне. Без меняон не подпишет ни одного документа и не сделает ни одного официальногозаявления… Я догадываюсь, что вы конфиденциально позвоните из телефонной будкиБрекинриджу, возможно, из аэропорта, поэтому даю вам сорок восемь часов срокуна улаживание нашего вопроса.

Мелвин протянул руку:

— Ужасно приятно было познакомиться с вами, Лэм. Тот факт,что вы находитесь по другую сторону баррикады, не должен омрачать наши первыеприятные впечатления… Вы, я так полагаю, уедете, не дождавшись возвращенияДолорес?

— Да, возможно, уеду.

— И я не думаю, что вы вернетесь сюда, — улыбнулся он. — Япопрощаюсь с ней от вашего имени.

— Да, пожалуйста.

Выйдя от него, я отправился на поиски Бака Крамера. Когда янашел его, то сказал:

— Как насчет того, чтобы по-быстрому смотаться в аэропорт?

— Опять?

— Опять.

— Почему бы тебе не прихватить заодно спальный мешок, которыймы выдаем постояльцам, любящим поспать на открытом воздухе, и не расстелить егопрямо в фойе аэропорта?

— В следующий раз я обязательно так и поступлю, — сказал я,— если только снова доведется побывать у вас.

— Неприятности, Лэм? — помрачнев, спросил он.

— Небольшие.

— Из-за этого адвоката из Далласа?

— Гм, они связаны с ним.

— Одно твое слово, и он будет неподвижен. Я удивленно поднялброви.

— О, нет, никакой грубости, — улыбнулся Крамер. — Наподлость я не способен, просто не хочу, чтобы миссис Гейдж потащили в суд и тамобливали грязью. Все будет сделано без сучка и задоринки, чертов адвокат дажене сообразит, что произошло с ним.

— Ради любопытства, — спросил я. — Ответь, что могло бы сним произойти?

— Ты только моргни, — рассмеялся Крамер. — Я организую емуинтересную поездку верхом… Я подберу ему такую потрясающую лошадь!

— Надеюсь, она его не сбросит? — спросил я.

— Ну, что ты! — воскликнул Крамер. — Но у нас есть лошадки сжесткими загривками, и когда они пускаются рысью.., знаешь, нужно бытьчертовски лихим наездником, чтобы усидеть на ней. Это такая порода; шагом ониникак не хотят идти, все время переходят на рысь… И когда нам попадается совсемуж неприятный тип… Черт, Лэм, я слишком много болтаю языком, выдаю тебе нашималенькие секреты.

— Я сохраню твои секреты в тайне, — успокоил я ковбоя. — Мнепросто любопытно.

— Ну, ладно.., мы этих, идущих рысью, лошадей ставим всередину кавалькады, а поскольку остальные лошадки не привыкли идти быстрымшагом, то нашим скакунам волей-неволей приходится мелко семенить. Так вот,когда этот тип возвращается на ранчо, ему долго будет не до танцев.

— Бак, я здесь представляю интересы одной страховойкомпании. Мне сказали, что я могу оплачивать услуги разных лиц на своеусмотрение. Мне кажется, ты имеешь полное право получить сто зелененьких.Взамен я прошу очень мало — сделай, пожалуйста, так, чтобы Алексис Болт Мелвиндолго не мог танцевать.

— Будет сделано, — расплылся в улыбке Крамер. — В такомслучае, если ты не очень возражаешь, в аэропорт тебя отвезет другой парень, а язаймусь организацией.., этого мероприятия.

— Ничего не имеют против, — сказал я, — если кто-то ещеотвезет меня в аэропорт. Мы обменялись крепким рукопожатием.

— Если надумаешь, приезжай в любое время, — на прощаниесказал ковбой. — С тобой, Лэм, хорошо. Мне нравится работать с людьми, которыеладят с лошадьми.

Он повернулся и окликнул одного из своих помощников:

— Садись в микроавтобус и, пожалуйста, отвези мистера Лэма ваэропорт.

— Мигом домчу, — ответил ковбой.

Когда я набрал номер телефона Брекинриджа, то услышал:

— Вы, Лэм, звоните рано. Я так думаю, у вас хорошие новости,вы все уладили, и вас полагается похвалить.

— Хвалить рановато.

— Выходит, вы ничего не уладили?

— Нет.

— А что на этот раз?

— Я не хотел бы распространяться об этом по телефону, —заметил я. — Наверное, наш разговор идет через коммутатор?

— Какая разница?

— Нас могут подслушать.

— У меня от компании нет тайн, — недовольно произнес он. —Выкладывайте, что там у вас.

— Может мой вопрос покажется неуместным, мистер Брекинридж,но кто именно осуществил первым контакт здесь, на ранчо, с человеком, которыйпредставлял страховую компанию?

— Это так важно? — удивился он.

— Лично вы побывали на «Крутом холме»?

— Однажды я отдыхал там, — холодно ответил он, — но неулавливаю, какое это имеет отношение к нашему заданию.

— Мелвин вышел на людей, которые находились на ранчоодновременно с вами. Он вышел, в частности, на одну женщину, та располагаламиниатюрной кинокамерой и снимала все, что ей попадалось на глаза; На еекинопленке зафиксированы и вы, а также еще один человек. Женщина.