Доктор повернулся ко мне.

– Как насчет того, чтобы пойти сегодня вечером? – спросил он.

– Мне это вполне подходит.

– Хорошо. Мы легко сможем выехать через час. Вы можете ожидать нас с наступлением сумерек, мисс Лоан.

– Ты знаешь адрес?

– Я несколько раз навещал вашего дядю, и он также был моим гостем здесь.

– Чтобы я была уверенной. Я слышала, как дядя Гордон говорил о вас. Прощайте, до сумерек – и большое вам спасибо.

Наша поездка в тот вечер в красно-золотом свете угасающего дня была приятной и без происшествий. После знойного дня в городе было приятно прокатиться по прохладным, затененным деревьями пригородам северного побережья. Доктор Дорп, как обычно, когда шел по следу новой тайны, был в наилучшем расположении духа – смеялся и весело болтал.

Мы прибыли в Хайленд-парк уже в сумерках и вскоре свернули на узкую подъездную дорожку, которая огибала густо поросшее лесом поместье. Сначала не было видно ни одного дома, но вскоре, когда мы пробирались через самую темную и мрачную рощу, которую мы когда-либо встречали, она неожиданно появился в поле зрения – старинная кирпичная усадьба голландского колониального типа с уныло поникшими фронтонами и дымовыми трубами, увенчанными двойной черепицей, которая выделялась на фоне серого неба, похожее на безголовые торсы с поднятыми к небу руками.

Когда мы подъехали к входу, шум мотора автомобиля доктора прекратился, и сразу за деревьями послышался бьющийся, пульсирующий рокот, которого мы раньше не слышали, возвещая о близости озера Мичиган.

Едва мы ступили на крыльцо, как дверь бесшумно отворилась, и седовласый мужчина в белой куртке с горящими серыми глазами, которые смотрели из глубоких впадин на бледном, морщинистом и мертвенно-бледном лице, посторонился, держась за щеколду, чтобы мы могли войти. Настолько отвратительным на вид было это, похожее на смерть, существо, что у меня возникло чувство отвращения даже при мысли о том, чтобы позволить ему взять мою шляпу в свои костлявые, похожие на клешни руки.

Избавив нас от шляп, он провел нас в просторную гостиную, со вкусом обставленную, где нас приветствовала наша очаровательная хозяйка. Затем он молча удалился, закрыв за собой дверь.

Хотя она сохраняла храбрый, спокойный вид, я заметил, что рука мисс Ван Лоан дрожала, когда я взял ее в свою. Доктор, должно быть, тоже заметил это, потому что он быстро поднес свои длинные тонкие пальцы к ее пульсу.

– Что-нибудь случилось? – спросил он, посмотрев на свои часы.

– Пока ничего, но меня угнетает ужасное чувство, которое я не могу объяснить. Я уже беспокоилась, опасаясь, что что-то может помешать вашему приезду.

– Вы очень храбрая молодая женщина, – сказал он, убирая часы в карман и отпуская ее запястье, – но вы подверглись исключительно сильному нервному перенапряжению. Только сейчас вы начинаете чувствовать реакцию. Ваше сердце, однако, сильное, и я верю, что еще одна ночь, проведенная здесь, не нанесет вам непоправимого вреда. Если бы это было не так, я бы посоветовал вам немедленно покинуть этот дом, несмотря на большие финансовые интересы.

– Но, доктор, как вы думаете, это… это присутствие можно изгнать за одну ночь?

– Я надеюсь на это. У меня есть теория…

Его речь внезапно была прервана громким стуком дверной ручки – той самой двери, которую слуга тихо закрыл несколько минут назад.

– Это приближается! – задыхаясь, сказала девушка с ноткой ужаса в голосе.

Мы втроем молча и пристально смотрели на дверь. Она открылась, открывая тускло освещенный коридор, в котором не было видно ни одного живого существа. На мгновение она осталась открытой, как будто кто-то стоял там, держа руку на ручке. Затем она с грохотом закрылась.

Я почувствовал покалывание под кожей головы, а затем отшатнулся, услышав гортанный рокот позади меня.

– Это Сэнди, мой эрдельтерьер, – объяснила девушка, – он прячется в углу за кушеткой. Он всегда рычит, когда это происходит.

– Я думаю, он напугал меня больше, чем это, – сказала я с нервным смехом, откидываясь на диван, с облегчением осознавая, что шум, по крайней мере, был земным.

– Теперь он в комнате, – сказала девушка. – Разве вы не чувствуете чужого присутствия?

– Пока нет, – серьезно ответил доктор.

Затаив дыхание, мы ждали следующего проявления. В течение нескольких минут единственными звуками, которые я мог слышать, были те, которые доносились через два открытых окна, по одному с каждой стороны камина – кваканье лягушек, писк ночных насекомых, непрекращающийся приглушенный рев прибоя на пляже и случайный крик ночной птицы. Затем тяжелая кочерга, прислоненная к камину, с грохотом упала на плитку, заскользила по ней и странным резким движением переместилась по ковру в центр комнаты. Она оставался там мгновение, затем развернулась и направилась прямо ко мне, все теми же резкими движениями. Когда казалось, что она вот-вот ударит меня по ногам, я вытянул их вверх, с тревогой ожидая, что она прыгнет на меня.

Несмотря на это необычное и, на мой взгляд, необъяснимое явление, доктор Дорп сохранял невозмутимый вид полной сосредоточенности. Девушка, однако, была явно встревожена.

– Будьте осторожны, мистер Эванс, – сказала она напряженно. – Я боюсь, что это может причинить вам боль.

Почему-то мне не хотелось выглядеть трусом в глазах этой девушки. Тяжелая кочерга, которая проделывала такие удивительные трюки, теперь лежала неподвижно и, по-видимому, совершенно безвредно, у моих ног.

Изображая спокойствие, от чувства которого я был далек, я наклонился и поднял предмет. Я внимательно осматривал его, ожидая найти какое-нибудь механическое крепление, которое доказало бы, что все это обман, когда его внезапно и сильно вырвали у меня из рук. Кочерга упала на пол, затем наполовину развернулась и рывками вернулась к камину.

– Что заставило вас бросить ее? – спросил доктор. – Нервы, не так ли?

Когда я сказал ему, что его вырвали у меня из рук, он, казалось, удивился.

– Вы уверены, что не уронили ее просто от… э… э… нервозности?

– Уверен.

– Хм. Странно.

Мы просидели несколько минут без происшествий. Затем я заметил, что свет становится тусклым. Я сосредоточил свой взгляд на нитях накаливания настольной лампы рядом со мной. Медленно, почти незаметно, они теряли свой накал.

Вскоре комната погрузилась в темноту, если не считать тусклых сумерек, проникавших через два окна. Я едва мог различить фигуры двух моих спутников, сливаясь с темными очертаниями кресел, в которых они сидели. Странный, затхлый запах ударил мне в ноздри. Я почувствовал холодное прикосновение к тыльной стороне моей руки и автоматически отдернул ее. Затем подул ледяной ветерок, пробравший меня до мозга костей. Пес зловеще зарычал.

Легкий стук, как будто упал какой-то предмет, привлек мое внимание к центру комнаты. Едва