Наверное…

- О чем? – как можно беззаботнее спрашиваю я, но, кажется, заметно фальшивлю.

- Обо всем!

Воздух между нами хоть ножом режь. Плотный, давящий и удушающий. Я чувствую, как покалывают кончики моих ушей, словно концентрируют электрический заряд. Надо бы срочно на свежий воздух!

- Я не очень понимаю, что ты имеешь в виду. Егор, а куда мы приехали? Вроде за мороженым собирались, - дергаю ручку и открываю дверь. Собираюсь выйти, чтобы отдышаться чистым, не зараженным энергетикой Егора, воздухом, но он удерживает меня за предплечье.

- Ева… Я отвезу тебя, куда скажешь. За мороженым, за пирожным… Хоть на Колыму, хоть Мурманск.

Поехали на море, думаю я. Но произношу совсем иное.

- Мне никуда не надо, - бросаю ему в лицо и выхожу прочь, пока полыхающий на ушах огонь не перекинулся на щеки, предательски выдавая волнение.

Господи, что со мной?! Почему с ним все так сложно?

- Угу… В принципе, я так и думал, - слышу за спиной.

Хлопает дверца, Егор тоже выбирается наружу. Он обходит автомобиль и прежде, чем я успеваю опомниться, упирается руками в тойоту, заключая своим телом меня в ловушку.

- Ева, мое предложение не имеет срока давности. Сейчас, завтра, через год… Только скажи, и я увезу тебя.

Я не знаю, как реагировать на такое предложение. Все запуталось. Я запуталась. Хочется довериться хотя бы кому-нибудь, но на кону слишком много поставлено.

Он смотрит в глаза, а затем на губы и обратно. Во рту пересохло, а подлая память подсовывает воспоминания о его нежном влажном языке, мешая трезво думать. Невольно повторяю за ним – глаза-рот-глаза.

Рот.

В голове набатом бьет в колокол единственная мысль – поцелуй.

Поцелуй меня! Поцелуй меня! Поцелуй!

Я ведь это не вслух сказала?

- Твою мать! – едва слышу я прежде, чем мягкие губы исполняют мое желание.

ОН МЕНЯ ЦЕЛУЕТ…

Жадно, глубоко, вдавливая затылком в стекло автомобиля. Его язык слегка прохладный, у него вкус моря – немного соленый, терпкий. Это из-за минералки, которую он так обожает.

Руки сами обхватывают его шею, притягивают, не отпускают.

Вкусно. Как же вкусно его целовать! Еще! Еще! Еще!

Я могла бы делать это целую вечность!

Егор подхватывает меня под попу, вынуждая обхватить его торс ногами, и прижимает к тойоте. Смотрит на меня снизу вверх, и я тону, тону в синем водовороте. Зарываюсь пальцами в шелковистые светлые волосы и сама его целую. Настойчиво, безумно, сталкиваясь зубами.

Чувствую его возбуждение и сама пульсирую в ответ. Между нами лишь мои трусики и его плавательные шорты. Однако, ни то ни другое не способно скрыть взаимное желание слиться воедино прямо здесь и прямо сейчас.

Мне снова напрочь сносит от него голову. И я опять хочу ему отдаться. Только теперь еще больше, потому что знаю, каким нежным может быть Егор.

Сложно достоверно предсказать, чем бы все это закончилось, если бы не затрезвонил мобильник, разрушивший до основания вспыхнувшее между нами безумие.

Уткнувшись в мою ключицу, по-прежнему удерживая меня на весу, Егор пытался восстановить дыхание. Впрочем, я занималась тем же самым.

- Бошку мне взрываешь, Ева!

Телефон настойчиво рвет динамики. Мелодия просто мозговыносительная, как и выбравший ее парень. Он опускает меня на землю, достает из кармана смартфон и, едва глянув на абонента, смахивает вызов. Отвечать не собирается.

Что теперь?

Я просто стою и жду, потому что не знаю, какие слова вообще могут быть подходящими в данной ситуации.

- Рядом с тобой я превращаюсь в такого мудака, что мне самому от себя противно, Ева. Отец впервые в жизни полюбил женщину, привел в дом, решил жениться, а я… Я, глядя на тебя, только и вспоминаю, какая ты на вкус! Ты – яд, Женева! Отравляешь собой все, к чему прикасаешься. Заражаешь собой, проникаешь внутрь, как компьютерный червь и прописываешь собственный код в базовые настройки. И теперь, вопреки своим желаниям, я чувствую то, что не должен! И делаю то, чего делать нельзя! Отец дал мне все и даже больше. Он, конечно, не идеальный человек, но уж точно не заслуживает такого предательства! Я не знаю, что на самом деле происходит, вижу и чувствую, что ни один из вас не станет говорить мне всей правды. Но я знаю точно, что он любит тебя, Ева. Вижу по его глазам. Любит! Именно тебя! И это меня убивает.

Он говорил это куда-то в сторону, совершенно на меня не глядя, слегка щуря все еще немного опьяненные голубые глаза, как будто боялся что-то забыть сказать. На его виске пульсировала жилка, из-под мягких светлых волос стекала прозрачная капля, шея покрылась красными пятнами, а каждый мускул на рельефном теле окаменел.

Мне хотелось обхватить руками его шею, крепко-крепко прижаться, сплавиться вместе с ним и дышать, дышать им. Дышать его весной. Рассказать все. Довериться. Позволить ему помочь.

Но вместе с тем, я видела, как он мучается. Страдает от того, что идет против отца, всего лишь меня целуя. Разве я могу рассчитывать на то, что ради меня, да и вообще ради кого-либо, Егор поможет засадить Гуся за решетку? Человека, который по его же словам, дал ему все. И даже больше.

А как поступила бы я сама? Если бы вдруг мне предложили действовать против Александра Суворова? Или Руслана? Разве я пошла бы на это? Разве поверила, что хотя бы один из них преступник?

Ответ очевиден – НЕТ.

Поэтому я складываю губки бантиком, округляю невинно глазки и задаю единственно верный в данном случае вопрос.

- Значит, ты теперь не купишь мне мороженое?

Егор медленно поворачивает голову, и его ошалелые глаза буквально выкатываются из орбит. Смотрит, будто не верит в реальность.

- Сука! – ударяет ладонью по автомобилю совсем рядом с моим плечом.

Он резко от меня отходит, огибает тойоту и открывает водительскую дверь.

- Поехали!

ЕГОР

Мы едем в полной тишине, лишь под колесами трескаются шишки. До центра поселка есть асфальтированная дорога, но мне захотелось срезать. Находится рядом с Евой становится невыносимо сложно.

Я чувствую на своих щеках запах ее тонкой светлой кожи. У меня во рту вкус ее поцелуя. Сладкий, запретный, неправильный. Медленно дышу и стараюсь не думать о том, что произошло, и уж тем более не вспоминать собственные ощущения. Напряжение в шортах едва только отпустило.

Морально я готовился к тому, что Ева мне ничего не расскажет. Хотела бы – давно пожаловалась. И все равно ее поведение выбило из колеи. Я чувствовал. Чувствовал нутром, что она скрывает что-то важное. Точно так же, как чувствовал, что отец мне лжет. Не мог понять, в чем конкретно и с какой целью, но то, что меня водят за нос, было совершенно очевидно.