Да. Я жадничала. Не хотела, чтобы она прикасалась к Егору, говорила с ним, смотрела на него.

Как это называется, когда ты жадничаешь человеком?

РЕВНОСТЬ – ехидно ответил внутренний голос.

Ну уж нет! Чтобы кого-то ревновать, его надо любить. А я любить не умею. В моей генетической программе подобный код не прописан.

Я и любовь вращаемся на разных, не пересекающихся друг с другом орбитах. Меня никто не любит. Я никого не люблю. Это константа.

Виолетта просто бесит меня своей идеальностью. Настоящей женственностью, которая таким доходягам, как я, и не снилась.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍ Стоило признать, что я слегка завидовала, потому что таких, как Виолетта, несомненно, любят до гробовой доски, им достают с небес звезды и возлагают к ногам целый мир.

А таких, как я, выбрасывают, используют, мучают, продают, причиняют боль и страдания, насилуют и, в конечном счете, убивают. О нас не вспоминают, не ищут, не мечтают.

Впрочем, это все лирика… Я тут вообще-то на задании. Интересно, можно ли у кого-нибудь подрезать мобильник?

-Да, - ответил котеночек, - Это именно она. Наша Ева.

НАША!

Слышал бы тебя папенька, Егор!

- И чем только взяла? – продолжала размышлять Котлета, обращаясь исключительно к Егору, не смотря на то, что я стою рядом и все слышу. – На вид, как будто больна чем-то.

- Не знаю, - отмахнулся от нее Егор, как от надоедливой мухи, - Нам нравится!

Я едва не уронила челюсть на крыльцо. Впрочем, как и Виолетта, готовая расчленить меня на мелкие кусочки одним только взглядом.

Егор же, этот наглый котеночек, так обезоруживающе улыбался, сканируя меня своими ультрамариновыми лучиками, словно рентген. Между нашей троицей атмосфера ощутимо накалилась. Казалось, будто сам воздух испарился, оставив лишь вакуум.

- Привет, Женева! – донесся знакомый голос, и мы все обернулись.

В распахнутой настежь калитке стоял Макс, держа в руках какой-то тюбик. У нас сегодня что? День открытых дверей?

- Здравствуй, Максим, - сдержанно ответила я, наконец-то взяв себя в руки.

Паренек в два счета оказался рядом с рыжей и принялся заботливо наносить какую-то пену на ее обгоревшие плечи. Взгляд его был полон нежности и любви – такой ни с чем не перепутать.

Кажется, у нас сегодня все по парам.

- Какое необычное имя – Женева, - протянула Виолетта своими малиновыми губками, - А по паспорту тоже так? Или же за ярким псевдонимом скрывается обычная Женя или Ева?

Уж не Виолетта точно.

- И по паспорту Женева. Показывать не буду – придется поверить на слово.

- Ну-да, ну-да. Каким же ветром занесло столь необычную девушку в наше захолустье?

- Так, комарик, хватит вопросов! Иди. Полежи на солнышке, а мне надо поговорить с мачехой.

МАЧЕХОЙ! Еще бы матушкой назвал, засранец!

Виолетта скривилась, но отошла. Вернее не так. Она отбуксировала свои выдающиеся полушария к шезлонгу и улеглась на него в самой выгодной позе. Ноги ее казались бесконечно длинными, мерцающими и гладкими, грудь же так сильно натянула ткань двух треугольников, что казалось, они вот-вот лопнут, стоит лишь вдохнуть поглубже.

Мы с Егором молча наблюдали за тем, как она взяла со столика стаканчик с трехслойным оранжево-красным коктейлем и обхватила губами пластиковую трубочку.

- Надеюсь, комарик – это потому, что она сосет отменно, а не потому что какая-нибудь Комарова, - ехидно спросила я Егора и удовлетворенно отметила, как потемнел его взгляд, который наконец-то оторвался от созерцания жарящейся на солнышке Котлеты.

- Она, конечно, Комарова, - приблизившись к моему уху, еле слышно ответил котеночек, - Но ты права – сосет она отменно!

Ах ты ж!

КОЗЛЕНОЧЕК!

НЕТ – КОБЕЛЕНОЧЕК!

- Как спалось? Охрана ночью не напугала тебя?

- Меня сложно напугать, ЕГОРУШКА, - захотелось уколоть любителя отменных минетов, поэтому, печально закатив в небо глазки, огорченно продолжила - Жаль прервали на самом интересном месте.

Синева его глаз расплескалась, уступая место ярости. Боже, какая экспрессия!

- Что поделать, - ответил Егор, - Система старая, еще не раз может закоротить, точно тебе говорю.

- Точно?

- Точно.

Мы смотрели друг другу в глаза, не произнося больше ни слова, общаясь лишь на уровне энергетических волн, излучаемых нашими молодыми телами. Мне казалось, что Егор считывает мою информацию, крадет личные данные, отбирает сокровенные мысли и тайные желания, словно троянский вирус.

И чем дольше я на него смотрела, тем глубже погружалась на дно собственных иллюзий.

Вдруг он тоже мной жадничает? Могу ли я нравится Егору не меньше, чем эта Виолетта? Достойна ли я того, чтобы ради меня поссориться с отцом? Хочет ли котеночек поцеловать меня также сильно, как хочу этого я?

Господи, какие глупости лезут в голову!

Да он возненавидит меня, когда его отца посадят! Интересно, когда раскроется вся правда, он поймет или захочет отомстить?

Наш затянувшийся зрительный контакт прерывает Виолетта.

- Егорушка-а-а! Намажь меня маслом, - просит она, складывая губки бантиком.

- Конечно, - бросает ей Егор, а сам кладет мне руку на плечо. Так естественно, будто делает это по сто раз в день. Только вот место, где соприкасается его ладонь с моей кожей, начинает вибрировать, нагреваться и создавать в сердце короткие замыкания.

- Пойдем, Женева! Не стой на солнцепеке, обгоришь, как Соня.

Сама Соня, кажется, не очень страдает – ее кавалер, разве что опахалом не машет над рыжей головой. Устраиваюсь по соседству с ними под огромным белым зонтом, наблюдая эротическое шоу под названием «масла много не бывает».

Виолетта медленно перевернулась на живот, подставляя вместо дынек аппетитные булочки. Ни грамма целлюлита! Вот ведь ведьма!

Темные локоны она аккуратно перебрасывает через плечо и томно вздыхает, когда разогретые на солнце капли масла для загара попадают на смуглую кожу.