– Осторожнее с помадой! – воскликнул он и тут же принялся водить по ее губам крохотной кисточкой. – Ну, нам пора. Мы могли бы пройтись по набережной, чтобы немного успокоить нервы, но опаздывать никак нельзя, так что возьмем такси.

Такси затормозило на авеню Георга Пятого перед внушительным зданием. «Баленсиага», – прочла Сильвия на карнизе по обе стороны двустворчатой дубовой двери. Внезапно ее охватил ужас.

– Пошли, тебе совершенно нечего бояться. – Жак выскочил из машины и протянул Сильвии руку.

– Мне страшно, – шепнула она, вцепившись в его кисть.

– Я это чувствую, дорогая, – ты вот-вот сломаешь мне запястье. – Жак обнял ее за плечи. – Милая, по сравнению с кое-какими вещами, которые тебе, должно быть, приходилось проделывать в Булонском лесу, то, что тебе предстоит здесь, – просто детская игра. – Вилетт впервые упомянул о прошлом Сильвии с того момента, как они познакомились, и выражение лица девушки мгновенно заставило его пожалеть об этом. Он похлопал ее по плечу. – Если бы ты не была накрашена, я бы тебя поцеловал.

Через боковую дверь они пробрались между рулонами тканей по вымощенному плиткой коридору к лифту.

– Вот и наш этаж, – объявил Жак.

Сильвии показалось, что его голос доносится откуда-то издалека. Она двинулась за провожатым как во сне, не чувствуя под собой ног. Наконец Жак остановился перед двойной дверью.

– Я войду внутрь, а ты подожди здесь, – мягко сказал он. – Я тебя позову.

Сильвию начала бить крупная дрожь.

– Возьми себя в руки, идиотка, – пробормотала она сквозь зубы, стараясь думать о том, что очень скоро все это кончится. Внезапно в памяти всплыло маленькое личико Глории, и весь ее страх разом прошел. Прикрыв глаза, Сильвия глубоко вздохнула. Она сделала это как раз вовремя – огромная дверь раскрылась, и в проеме возник Жак.

– Месье Баленсиага ждет тебя, – произнес он с улыбкой.

Помня уроки Вилетта, Сильвия вплыла в огромный зал раскованной походкой «от бедра», высоко вскинув голову и расправив плечи – словом, так, словно все, что ее окружало, принадлежало ей. Она пристально, не отводя глаз, смотрела на пожилого смуглого мужчину, сидевшего у противоположной стены зала на высоком табурете. Одиннадцать лучших моделей выстроились в ряд за его спиной.

– Маэстро, это Ариан, о которой я вам говорил, – раздался где-то рядом голос Жака. – Я подумал, что, возможно, она вас устроит.

Баленсиага поднялся с табурета, подошел к Сильвии вплотную, и в этот момент она поняла, что победила. Об этом ей сказало не столько выражение лица самого маэстро, сколько ненависть, проступившая на лицах девушек, стоявших у него за спиной.

– Рад познакомиться с тобой, Ариан. – Баленсиага протянул Сильвии руку. – Добро пожаловать в мой дом моды.

Ненависть сформировала характер Симона де ла Форса. Ненависть стала определяющим фактором и в судьбе первого из де ла Форсов, поселившегося в Аргентине за два столетия до появления Симона на свет.

В 1707 году, во время Войны за испанское наследство, Луи Делафорс, молодой французский хирург из окрестностей Нанта, был призван в качестве военного медика в одну из частей королевской кавалерии. В битве при Альмансе он был ранен, но с поля боя его не вынесли, так как сочли убитым. Луи подобрали и выходили монахи из соседнего монастыря. Лишь через год молодой человек оправился от ранения.

Однако его преданность родине после случившегося серьезно пошатнулась. Он решил попытать счастья в Новом Свете. Сев в Кадисе на корабль, он отправился в Буэнос-Айрес – промежуточный пункт на пути к его цели – Лиме, центру испанских владений на американском континенте. Там, как сказали молодому хирургу, должны были пригодиться его познания в области медицины.

У Луи были смутные представления о расстоянии, разделявшем Буэнос-Айрес и Лиму. Проделав тяжелый путь длиной почти в две тысячи миль, он добрался до района в северо-западной части Аргентины, ныне известного как провинция Сальта.

Молодой француз был поражен красотой горных пейзажей, склонами, на которых отчетливо выделялись слои земли золотистого, охристого и красного цветов. После адской влажной жары центральных, равнинных районов Аргентины сухой климат гор показался ему благословением Божьим, и когда Луи наконец добрался до селения под названием Сан-Симон, он решил задержаться там на несколько дней.

По селению пошел слух, что на постоялом дворе остановился врач, и туда потянулись испанцы и креолы с разнообразными хворями, а также их жены и дети. Вскоре Луи сошелся с Марией Тупак, индейской девушкой, работавшей на постоялом дворе. После многих месяцев лишений и вынужденного воздержания молодой французский хирург почувствовал себя счастливым и уже через несколько дней принял решение остаться в поселке.

Он облюбовал себе маленький домик, который ему сдал внаем один из пациентов. Индианка переехала туда вместе с ним, к ужасу весьма набожных местных обитателей. Однако врач был нужен, и ему простили столь вызывающее поведение. Через некоторое время Мария Тупак родила ребенка, затем второго, и месье Делафорс, которого теперь уже все звали дон Луис, окончательно укоренился в Сан-Симоне.

В 1719 году дон Гаспар Сеспедес дель Кампо, маркиз Алькорконский, четырнадцатый вице-король Перу, решил проинспектировать земли, которыми он управлял от имени испанской короны. После нескольких месяцев неспешного путешествия по просторам вице-королевства маркиз и его свита добрались до Валье-дель-Оро, долины, в которой находился поселок Сан-Симон. Именно здесь дона Гаспара поразила лихорадка. В ближайшие города и селения были разосланы верховые солдаты, получившие приказ найти доктора.

Обнаружив в Сан-Симоне Делафорса, солдаты немедленно доставили его в лагерь вице-короля. Луи понял, что выбор у него не богат: либо он вылечит метавшегося в бреду маркиза, либо ему самому придется проститься с жизнью. Врач испытал все доступные ему средства – пускал дону Гаспару кровь, давал ему слабительное, купал его в холодной воде, после чего заворачивал вице-короля в нагретые одеяла и вливал ему в рот индейское травяное снадобье, приготовленное Марией.

Должно быть, какой-то из этих методов лечения все же сработал. Через два дня дон Гаспар уже мог сидеть в кровати, а на третий снова был на ногах. Благодарность вице-короля не знала границ: вся Валье-дель-Оро была подарена дону Луису и его потомкам. Дон Гаспар благословил брак врача с индианкой и признал их детей законными. Именно тогда была официально изменена фамилия Луи, после чего он и его родственники стали де ла Форсами.

Вице-король также приказал, чтобы на вершине холма Янби, в том самом месте, где был разбит его лагерь, построили церковь. Для этого он повелел использовать одну пятидесятую часть годовой продукции серебряного рудника Потоси. По повелению дона Гаспара образ Пресвятой девы на алтаре должен был быть украшен ожерельем с шестью самыми крупными изумрудами, какие только найдутся в вице-королевской казне в Лиме. Попечителями церкви была навечно провозглашена семья де ла Форсов.