Оставив милый Сент-Айвс, мы ехали вдоль побережья в открытом экипаже. Лошади неслись быстрым галопом. С одной стороны дороги лежала изрезанная береговая линия с многочисленными бухтами и заливчиками, а с другой стороны простиралась пустошь, поросшая дроком и вереском, с редкими деревушками на краю. Близ Уитипул-Пойнт дорога поворачивала, огибая прибрежные скалы, и уходила дальше в Калбоунз-Коув.

На пляж вели ступени, прорубленные в камне. Утопленники были видны издалека – они лежали на песке, точно киты-самоубийцы. В небе с криками носились чайки.

– Здравствуйте! – закричал сержант полиции, приставленный к телам погибших. Он по-родственному тепло приветствовал инспектора Кларка, но на нас косился с подозрением. – Эгей, Кларки! Денек сегодня хоть куда! Рыба так и кишит в море. Мой брат вытащил полную сеть сардин и омаров! Вот это, я понимаю, улов!

– Доброе утро, сержант Боулин. Я должен объяснить, что эти господа – не судебные медики. Это мистер Холмс и его коллега доктор Ватсон, оба из Лондона.

– Иностранцы, значит? Ну что ж, пусть полюбуются на покойничков. Их нашел старина Эйбрахам, что живет в избушке на мысе. Он все твердит, что слышал колокольный звон. Господи, мистер Кларк, надо их убирать скорее, а то как бы сюда туристы из Айвса не набежали.

– Колокол, говорите, звонил? – переспросил Холмс.

– Да, сэр. Это в заброшенной церкви в Зенноре. Духи звонят, не иначе. Один удар означает смерть моряка, а набат – когда лодка тонет или случается другое несчастье на море.

– Это, наверное, красивая местная легенда? – догадался Холмс. – Из тех, что рассказывают в каждой таверне по всему побережью?

– Эйб Роуз говорит, что слышал набат, и я ему верю. Звонили ночью, а утром он наткнулся на троих мертвецов.

Полицейские все пытались прикрыть тела холстиной, но упругий морской ветер не оставлял им надежд. Волны в клочья разбивались о берег, летела мокрая пена. Мы приблизились к первому из покойников, лежавшему головой в воде. От лица практически ничего не осталось, поскольку череп был проломлен в нескольких местах. На предплечье синела маленькая полустертая татуировка.

– Азиаты, – пробормотал Холмс, делая знак инспектору Кларку подойти ближе.

– Это как пить дать утопленники, – сказал Боулин. – Уж утопленника я ни с кем не спутаю. Мой старший брат утонул в море, когда его лодка перевернулась. Потом его береговая охрана нашла на скалах. Как сейчас помню, хотя с тех пор прошло двадцать лет.

– Позвольте не согласиться, – заявил Холмс, опускаясь на колени с лупой. Без тени почтения или страха он взял мертвеца за руку и перевернул ее ладонью вверх. – Взгляните, многочисленные пороховые ожоги на коже, мелкие занозы, каменная крошка.

– Да какие там ожоги, это рыбы его объели, – возразил сержант, – а уж омары как никто любят полакомиться утопленником. – Холмс и его методы явно вызывали у него недоверие.

– Я бы сказал, что погибший – китаец, лет примерно двадцати шести, – невозмутимо продолжал Холмс, – с развитой мускулатурой. Должно быть, при жизни он обладал гибкостью лианы и проворностью мухи. Что означает татуировка – я пока не могу сказать. Может быть, это знак, символизирующий удачу.

– Но что привело его к гибели? – спросил озадаченный инспектор.

– Повреждения на теле свидетельствуют о том, что он стал жертвой взрыва. Затем от трупа избавились, бросив в море, а прибой вынес его на берег.

– Превосходно, – сказал я. – Посему можно утверждать, что других постигла та же участь.

– Именно так, Ватсон. Где, вы говорите, находится церковь, откуда доносился колокольный звон?

– В деревне Зеннор, – ответил сержант Боулин. – Это на мысе.

– В таком случае, инспектор Кларк, предлагаю поручить тела заботам сержанта Боулина, а самим продолжить нашу приятную поездку по полуострову. Ватсон, у вас закурить не найдется?

На самом деле старая норманнская церковь Святой Модуэнны, о которой говорил сержант, находилась не в деревне, а поодаль – на голых мрачных скалах среди птичьих гнездовий.

Когда мы забрались по тропинке наверх и увидели вблизи эту церквушку с приземистой колокольней, мне подумалось, что паства, должно быть, тут была небольшая, ибо трудно было себе представить, что внутри поместится много людей. На заросшем травой церковном дворе торчали покосившиеся надгробия в белых и желтых лишайниках. Но вид на море с высоты был великолепен.

Я принялся бродить по кладбищу, разглядывая полустертые надписи и рисунки, символизирующие смерть и жизнь вечную, – черепа, серпы и ангелов, а также паруса на могилах рыбаков. Холмс и инспектор Кларк искали способ проникнуть внутрь. Оказалось, что это невозможно. Запертая дверь из толстых дубовых бревен, седых от времени, непогоды и соленого ветра, создавала непреодолимую преграду.

Мы стояли, не зная, что предпринять, когда внизу на тропинке показался седовласый человек в твидовом костюме и соломенной шляпе-канотье. Он шел энергичной походкой, ведя на поводке спаниеля.

– Боюсь, что тут давно закрыто, – сказал он, – хотя, поверьте, я помню иные времена. Но службы уже давно не проводятся, здание разрушается. Уж очень эта церковь мала и непрактична для пасторских задач. Крыша течет, внутри все отсырело и покрылось плесенью. А как, бывало, хорошо в такой жаркий день, как сейчас, зайти сюда и отдохнуть в прохладе после долгой прогулки.

– Ведь это норманнская постройка пятнадцатого века? – спросил Холмс.

– Я думаю, что даже более ранняя – четырнадцатого. А вы, наверное, увлекаетесь церковной архитектурой? Знаете, у нас недавно побывала группа энтузиастов меловой литографии, но они, само собой, посещали только нашу приходскую церковь в деревне. Она пользуется большой популярностью у туристов. Кстати, меня зовут Джеймс Симс. Я живу вон там – видите красную черепичную крышу? Рядом еще большой дом – видите? Он принадлежит моему соседу мистеру Туну.

– Ага, я, кажется, нашел способ, – сказал вдруг Холмс, указывая на узкое окошко под крышей. – Похоже, это окно ризницы. Джентльмены, будьте добры, подсадите меня.

Опираясь на наши спины, Холмс вскарабкался в окно, и через некоторое время дубовая дверь распахнулась. Мы попрощались с мистером Симсом, который не изъявил желания сопровождать нас при осмотре, поскольку много раз тут бывал и, кроме того, его ждала к обеду жена, и вступили в прохладный полумрак храма. Войдя, мы очень удивились, увидев, что повсюду лежат какие-то ящики – на полу, на скамьях и даже в алтаре.

– Да тут настоящий склад! – воскликнул инспектор Кларк.

Все ящики были одного размера, прямоугольной формы и изготовлены из очень толстого картона, без единой этикетки или надписи.

В приделе Холмс с интересом рассматривал крестильную купель.

– Подойдите сюда! – позвал он. – Взгляните, резьба на купели явно древняя, норманнский шрифт, а ее покров металлический, тяжелый, с цепью и подъемным механизмом. Это все изготовлено и установлено недавно.