не улыбчивый человек по жизни, а тут посмотришь на дураков и посмеёшься.

— Жизни радоваться — это хорошо, это нужно. Посмеяться тоже полезно. Прожил день, не сдох — уже хорошо, уже смешно. Положительный исход дня.

— Вы так думаете? — удивился сержант.

— Я так думаю, что человек даже помирать должен со счастливой улыбкой на губах. Иначе, считай, жизнь прожил зря.

— Вы, товарищ прапорщик, сугубо позитивного склада человек. Немного завидую.

— Я тебя тоже житейской радости обучу, держись меня ближе… Я воспитанием молодёжи который год занимаюсь, и ещё никто не жаловался.

Дверь в купе распахнулась без стука, и прапорщик с сержантом разглядели сильно взъерошенного невыспавшегося ефрейтора Дерево.

— Товарищ прапорщик… — запинаясь застрочил ефрейтор, преодолевая коварную сонливость. — У нас призывник, кажется, сбежал… на ходу из поезда выпрыгнул…

— Как сбежал?.. куда сбежал?.. кто?.. — прапорщик Удушенко тяжело приподнялся с места и сжал в кулаке заполненный стакан.

— Да вроде этот Филушка ваш, патлатый… Его сосед рассказал, что видел, как Филушка в тамбур выходил покурить, а потом долго не возвращался. Тогда он сам заглянул в тамбур, а там дверь нараспашку и никого нет. Выпрыгнул сука на ходу. Кажется, так.

Прапорщик сипло протяжно прорычал, выплеснул стакан вискаря в лицо ефрейтора, тут же и вмазал по этому лицу оплеуху, и заорал:

— Остановите поезд!! Я вам приказываю остановить поезд!!

Ефрейтор мигом помчался через вагоны к локомотиву, чтоб передать машинисту срочный приказ.

— Я эту падлу догоню и из-под земли достану!! — скрежетал прапорщик Удушенко. — Где тут у нас стоп-кран?..

Старший сержант Ломтёв указал на стоп-кран и сам же дёрнул его вниз, вынуждая эшелон остановиться с глухим сердитым бренчанием.

— Срочно телеграфируйте в Москву, в Кремль, президенту!.. — распоряжался прапорщик, брызгая слюной и махая пустым стаканом, желая разбить его об чью-нибудь вражескую голову. — Требуйте прислать сюда дивизию морских пехотинцев, вертолётные войска и кинологов с собаками. Скажите президенту, что я лично этого требую. Лично!!

Радист принялся отбивать сообщение.

— Я обязываюсь отыскать сбежавшего во чтобы то не стало!! — орал прапорщик. — Обещаю найти гадину и покарать!.. Двигай поезд назад. Скажите машинисту, чтоб полз обратно.

Эшелон нехотя попёрся назад, разрушая все правила и предписания железнодорожного сообщения, и через час остановился на безлюдном полустанке, окружённый шершавыми потёмками и бесцветным сиянием луны.

— Дайте мне рупор! — потребовал прапорщик Удушенко, выскочил на перрон, едва не подвернув ногу, и запулив стакан вверх. — Я буду говорить громко и только один раз. Я дважды повторять не буду.

— Товарищ прапорщик, — поспешил отрапортовать радист. — президент дал вам поручение поступать, как считаете нужным. Президент вам всецело доверяет.

Прапорщик Удушенко с гордостью ткнул кулаком себя в грудь и, не дождавшись рупора, яростно заголосил в сторону леса:

— Филушка!.. Лучше выходи сам подобру-поздорову!.. Я тебя, гадину, всё равно найду!.. От прапорщика Удушенко ещё никто не убегал!.. Филушка, ты слышишь меня?..

Дремотно и равнодушно отмалчивался ночной лес. Что-то холодное и липкое упало на лицо сержанта Ломтёва, и он догадался, что это снежинка. Совсем ранняя осенняя снежинка.

— Зима скоро. — сам себе прошептал сержант.

Длинный и жалобный гудок локомотива погрузил весь мир в оцепенение.

ПРИСНИЛОСЬ

Кукла Ляля рыскала по лесу, чтоб собрать компанию из местных мудрецов, соблазняя их неслыханной философской вечеринкой. Ослиные Уши и Нога, откупорив ещё одну бутылочку вина с водкой, вели беседу долгую и весьма странноватую. Ослиные Уши не отличались тактичностью и были весьма напористым существом, местами раздражительным. Немалое количество выпитого алкоголя только усугубляло обидчивость.

Меня стало безудержно клонить в сон, я не хотел вслушиваться и вникать в малопонятный разговор. Я бы решился немедленно заснуть, если б не опасение оказаться в глупой ситуации. Вообразите себе: приходят гости, приглашённые куклой на долгое общение и, вероятно, желающие на бессознательном уровне очеловечиться, а тут я дрыхну без задних ног!.. (в старинной поговорке почему-то так и говорится БЕЗ ЗАДНИХ НОГ!.. вероятно, имеется в виду шутливый настрой автора поговорки или некоторые особенности структуры человеческого тела в те незапамятные времена, когда выдумывалась поговорка) «Э! — грустно сказали бы гости, столпившись у двери. — Обещали нам философа, а здесь какой-то пьяница дрыхнет!..»

«Как будто нельзя чуток заснуть? — сердито подумал я. — Усталость от пережитых невероятных событий и алкоголь несомненно одолели меня, поскольку способны одолеть любого человека — что ж в этом лично для меня позорного?.. Любая нервная система ищет элементарного покоя и отдыха, хотя — чёрт его знает — быть может, все эти Ноги, Уши и прочие диковинные существа совсем не спят!.. На кой чёрт тогда мне с ними ровняться?..» Сообразив эти обстоятельства, я бережно уронил голову щекой на скатерть, сладко зевнул и заснул… привычные мысленные муравьишки юрко зашевелились, загомозили бархатными клубками колыбельных песен, потащили всяческие неведомые мне брёвнышки и палочки в свои щели, где принялись за сотворение сна… и вот снится мне такое дело…

я, значит, иду голый, укрывшись всего-навсего длинным одеялом, иду по зимней дороге, иду спешно, но, однако, ничему не удивляясь, будто тысячу раз шёл по этому пути, укрывшись одеялом… меня окружают завораживающие зимние пейзажи, заиндевело воздымаются огромные ветвистые деревья, облепленные сытыми вороньими гнёздами… гладко-белёсое небо, подверженное лёгкому искажению, так низко нависает над заснеженной, промороженной землёй, что напоминает дешёвую театральную декорацию… под моими ногами раздаётся хруст, словно тревожный астматический кашель… навстречу мне движутся незнакомые случайные люди с натянуто-безразличными лицами, с гипнотизирующей кривизной в своих длинных рельефных фигурах… они едва ли обращают внимание на меня — чудака, семенящего босиком по морозу, укрывшись одеялом — да и я нисколечко не испытываю стыда за свою наготу, я иду, поддавшись какому-то приятному внутреннему насилию и игре системе утерянных координат… я иду к себе домой, не очень соображая, откуда вышел… я почему-то уверен, что давно не был дома, и оттого тороплюсь, мне опротивело ощущать голыми ступнями колючий снег, я нарушил в себе один из естественных порядков существования в мире, и теперь стремлюсь добраться в родное логово, чтоб восстановить душевное равновесие… гораздо сильней, нежели короткие нелюбопытные взгляды неизвестных людей, меня настораживает и вгоняет в стыд всевидящее око меня самого!.. того меня, который сейчас спит и видит сон!.. наконец-то я подхожу к дому, к тяжёлому высотному зданию, увенчанному причудливым куполом, и я проталкиваюсь через жадную, обмёрзшую толпу людей, зачем-то собравшихся у моего подъезда… я бесцеремонно и с весёлыми ругательствами разрываю этот шумный человеческий клубок, крепко цепляюсь за одеяло, что