Всеволод «Севыч» Антонов

С другими музыкантами мы особенно не контактировали. Горынычу это все нравилось, по-моему, вполне искренне. Ну, Скляр сначала бранился, но с тем же Скляром мы потом бухали, и он выражал какие-то свои респекты.

Денис Рубин

Был период, когда лимоновцы стали дружить с «Ленинградом» — правда, это все-таки была больше инициатива лимоновцев. Но Шнур тоже высказывался за НБП — мол, свободу Лимонову и все в таком духе.

Алина Крупнова

Гарик Сукачев сначала тоже ругался на «Ленинград». Во всяком случае, при мне он это делал неоднократно. Но довольно быстро его перещелкнуло. Он понял, что Шнурова уже не отменить. Шнуров уже есть, и он будет, и лучше его признать своим учеником, чем случайно он окажется тебя главней. Потому что Сукачев человек умный.

Иван Дыховичный

Я хотел, чтобы Сережа написал песню в фильм «Копейка». Мы встретились, поговорили, а через два дня он попросил меня приехать на концерт в Тушино. Я приехал, из толпы вышел Сережа с огромным пластиковым стаканом пива. Мы сели в мою спортивную машину, которая не очень для питья предназначена, и он поставил мне «Копейку». Вполне судьбоносная вещь, я считаю.

А потом я попросил его сыграть в этой картине, так же легко он приехал, сел в окне и исполнил один из самых трудных, кстати, эпизодов, поскольку он фантасмагорический и его очень трудно оправдать. Он его сыграл, вышел из кадра, никто ему ничего не говорил, но из глубины этой комнаты еще очень долго раздавался его монолог — такой, блядь, что Станиславский отдыхает. Чудесно вошел в образ.

В те годы Шнур любил петь довольно занудную песню про карманы и марихуану со словами «у меня есть все». Совершенно справедливое признание — «Ленинград» был моден, популярен, а главное — пока еще неизведан и не затерт до дыр. В этих условиях Шнурову не хватало одной вещи. Ему был необходим — чисто стратегически, для охмурения остатков аудитории — несмешной душеспасительный хит о жизни и смерти, но без мата. Всего один, но такой, где общая одурь доходит до фактической святости. Шнур его написал. Песня называлась «Мне бы в небо». Она проняла решительно всех. Даже писатель Харуки Мураками упоминал ее в своих дневниках. Даже несгибаемый московский поэт Боря Усов, лидер самой несговорчивой русской рок-группы «Соломенные еноты», пеняя мне на пристрастие к «Ленинграду», признавал, что одна хорошая песня у них все же имеется. Когда на Алтае в горах разбилась группа сноубордистов, на их каменной могиле был высечен текст «Мне бы в небо».

Я отлично помню, как Шнуров спел ее в первый раз. Это было все в том же ДК МАИ. В перерыве между отделениями весь исполнительский кагал удалился в гримерку пить водку, за исключением Шнура, который остался и спел под электрогитару две песни — «Нас, наркоманов, никто не любит» и «Мне бы в небо». Шнур орал их так, что я думал, потолок Дома культуры, с которого совсем недавно с небольшим риском для жизни спустился по канату Андромедыч, все же в конце концов рухнет. Может быть, это было вообще самое сильное концертное выступление Шнурова, которое я наблюдал, — с двумя этими заблудшими одичалыми песенками.

Потом писали, что «Мне бы в небо» якобы скалькирована с «In The Death Саг», хотя проигрышем она скорее напоминала «While My Guitar Gently Weeps».

Официальная студийная версия «Мне бы в небо» была обнародована весной 2002 года на альбоме «Пираты XXI века». Однако по рукам песня пошла значительно раньше — кто-то стащил со студии недоделанную запись, в результате чего был издан пиратский диск под недурным названием «Я бухаю, но могу ускориться».

Андрей «Андромедыч» Антоненко

С этой спизженной записью «Мне бы в небо» никакого секрета нет. У нас на руках был нарезанный вариант или даже вообще кассета. Ну а поскольку все бухали и слушали его постоянно и где придется, особенно Серега, видимо, подрезал кто-то. Элементарно.

Илья Бортнюк

Клип «Мне бы в небо» мы придумали, посмотрев ролик какого-то блюзового гитариста, не помню, как его зовут. Бюджет клипа составлял 4000 долларов — со всеми делами, с арендой, с постпродакшн. С большим трудом его поставили на MTV, хотя там тоже были клятвы программных директоров, что такого они никогда не пропустят. И этот клип в течение года держался на первом-втором местах.

Собственно, с этого видео и началась обширная народная любовь.

Анна Черниговская

Клип «Мне бы в небо» снимался в бильярдной клуба «Манхэттен», до этого он назывался клубом «Котел». И на момент съемки клипа эта бильярдная принадлежала человеку по имени Сергей Семкин, который по иронии судьбы был тем самым компьютерным спекулянтом, на чьих компьютерах Сергей Шнуров дебютировал как дизайнер доисторических альбомов группы «Аквариум».

Алина Крупнова

Я вообще с трудом верю, что Сережа нажрется, не проснется и не приедет туда, куда действительно нужно. Я никогда не наблюдала в нем неконтролируемых проявлений. Только один раз на моей памяти он очень сильно перенервничал — на эфире с Василием Уткиным. Вот там он абсолютно искренне зассал. Это было безумно трогательно, я впервые увидела в нем совершенно детскую, чистую эмоцию. Все-таки он вынужден был перед всей страной расписаться за то, что происходит, — видимо, он был еще не очень к этому готов.

Василий Уткин

Когда начиналась вся эта история с программой «Земля—Воздух», меня, как ведущего, спросили, кого я, собственно, хочу увидеть в этой программе. Я сказал: конечно, «Ленинград». Мне ответили, что «Ленинград» пригласить невозможно, потому что они не умеют себя вести. Я сказал, что сам выясню по своим каналам, так ли это. И тут выяснилось, что мой приятель Зимин Шнура знает и что он, типа, тонкий и интересный человек. Я спросил: нельзя ли в некоторых песнях для телеэфира пару слов заменить? На что Зимин сказал, что Шнуров на это никогда в жизни не пойдет. Я тогда немножко удивился, но потом понял, что так действительно все теряется. И вдруг совершенно неожиданно мне сказали, что «Ленинград» в принципе готов. К тому же Лена Карпова, музыкальный редактор, насчитала к тому моменту в творчестве «Ленинграда» уже семь безматерных песен. Одна из них, к слову, была какая-то квелая. И вдруг все это стало возможно, я даже не помню никаких процедур согласования. Видимо, тогда уже всем стало понятно, что границы шокирующего раздвинуты, тогда уже вовсю шло «За стеклом», где к тому времени уже, кажется, ебались. Процедура приглашения происходила без меня, сложностей не было, если не считать того, что Шнуру никто не мог дозвониться перед эфиром. Все волновались, что программа сорвется. Звонили по всем мыслимым каналам, никому не могли дозвониться. Шнуров появился где-то за час до передачи, что, в общем, совершенно нормально. Было видно, что ему очень тяжело. Так что они потом прямо на сцене раскурились. Шнур вел себя очень адекватно. Я выяснил, что он в юности весьма и весьма интересовался футболом, поговорили об этом. Разговор, впрочем, тогда его не слишком порадовал, поскольку говорили мы о «Зените», а тогда это была совершенно беспросветная история.