Взяв оставленную мне корзинку с грибами, я отправилась в огород, где под деревцем сливы расположились баба Тоня и моя подруга. Бабуля уже расправилась с Наташкиным пакетом и ловко чистила грибы из первой корзины. Закончив рассказ о лесозаготовках во время войны, она сказала, что судьба сегодняшних грибов решена. Сейчас она протопит печку и на ночь поставит в духовку противни с белыми грибами – сушить. Завтра мы были обязаны принести по корзине солоников, которые она засолит нам сама, наглядно передав при этом свой личный опыт. На мой робкий вопрос, где искать эти самые солоники, ответила Наташка:

– Меньше надо от работы отлынивать. Грибы вообще-то в лесу растут. Явилась бы пораньше, узнала, что за березами есть небольшой ельник – километров, эдак, пять. Там и чернушек, и волнушек, и рыжиков навалом.

– А, так это в сторону хутора! – обрадовалась я.

– Нет, на хутор прямо по тропинке, а ельник по праву руку. Дойдете до развилки на полянке, сразу увидите. Так полосой и идеть, не заплутаете, – вмешалась баба Тоня. – А ты, девка, – обратилась она ко мне, – возьми вон тот старый фартук. Да не то теребишь, это ж зятевы портки старые, а рядом, на гвоздике. Во-от. И повяжи. А уголки подверни за пояс, чтоб ничего не вылетало.

От нетерпения поделиться с Наташкой своими предположениями, я спешила, подошла к делу недостаточно ответственно и первая партия грибов, плохо очищенная, полетела назад в мой фартук. Робкая попытка оправдаться, мол, грибы все равно придется мыть, была встречена укоризненным покачиванием головы. Оказывается, грибы, подготовленные для просушки, ни в коем случае мыть нельзя. Баба Тоня снова заговорила о лесозаготовках в войну и оставила нас только тогда, когда показалось дно у второй корзинки.

Я поведала Наталье о том, что ей надо сидеть в глубоком подполье и не высовываться на улицу, поскольку козел Николай в паре с козлом Михаилом-старшим отправились на хутор. Наверняка не бабочек ловить. Уезжать в Москву козел Николай не торопился. Надо было решать, что делать. Самым правильным было бросить все, в том числе и сушеные грибы, и удрать. Мы не могли не отдавать себе отчета в том, что Михаил и Николай не могли не обсудить впечатление, которое произвела на приезжего якобы вернувшаяся из леса Наташка. Но не хотелось уезжать в ночь. Это, во-первых. А во-вторых, в случае чего, поднимем такой крик на всю деревню – мало не покажется. И Денька поможет. Немного успокоенные, мы ушли домой.

…Постепенно темнело, и мы тщательно занавесили в комнате окно. Не могу сказать, что было страшно – просто как-то не по себе. Ночную вахту разделили на три части: до двенадцати ночи не спим все, с двенадцати до четырех на посту я, а с четырех до восьми в караул заступает подруга. На Деньку рассчитывать не приходилось: она подло уснула раньше всех. Около одиннадцати мне послышался слабый треск мотоцикла. Наталья не услышала ничего. Я собралась с духом и осторожно попыталась выйти на кухню – к окну. Дверь противно заскрипела и Наташка, спросонья, раздраженно на меня зашикала. Денька тут же начала ворчать. Пришлось позвать ее с собой. Тем более что в темноте нахлынули неприятные воспоминания о первой жуткой ночи в Димкиной квартире, с которой, собственно, вся эта история и началась. Почему-то в голову пришла мысль, что, выйдя на кухню, обнаружу там… Я резко отпрянула назад и… сбила Наталью. Той посчастливилось шлепнуться на диван. Пришлось торопливо объяснить, что ничего страшного нет, просто я боюсь идти в темноте одна. Подруга, вопреки ожиданию гневных нападок с ее стороны в мой адрес, беззвучно тряслась от хохота. Я тоже прыснула в кулак. Произнесенные мной шепотом слова благодарности за то, что она решила поддержать меня и отправиться на кухню следом за мной, вызвали новый приступ сдавленного хихиканья. Секрет был прост. Наташку обуял ужас (по силе равный моему) от сознания того, что она на неопределенное время должна остаться в комнате одна.

На кухню мы выползли, держась за руки. На крыльце дома Силкиных горел фонарь. Потом он погас, но мы заметили какие-то тени. Замерев от страха, судорожно вцепившись – я в занавеску, Наталья – в меня, мы напряженно ждали, куда эти тени отправятся. К нашему великому облегчению, отправились они в сторону моста, откуда вскоре послышался рокот заводимого мотоцикла. Домой вернулась только одна тень.

На кухне было жарко, тем не менее меня бил озноб. С великой осторожностью мы вернулись к себе в комнату.

– Ничего сверхъестественного. Просто Михаил-младший привез их домой, – нырнув под одеяло, тихонько сказала Наталья.

– Скорее всего, только отца, – поправила я ее. – Не думаю, что мотоцикл с коляской.

– А что ему мешает по второму заходу привезти сюда и Николая?

Примерно до двух часов ночи я рассуждала. Ежу понятно, что Николай приехал неспроста. Он, в свое время, четко дал понять Наталье, чтобы мы ни в коем случае не пытались искать Анну. Даже переспросил, хорошо ли его поняли. Это не что иное, как скрытая угроза. Удивительно, как мог Олег пригреть такого змея в своем коллективе? Скорее всего, этот Николай очередной любовник Анны. Он и помог ей избавиться от Олега, а затем и устроить автомобильную аварию Денису. Силкин-старший наверняка созванивается с ним, вот и сообщил о неожиданном появлении двух очень подозрительных дам. А может быть, сам Николай предупредил о нашем возможном визите. Во всяком случае, Михаил встретил нас с большим подозрением. Ни тот, ни другой не знают, что нам удалось раскопать. В любом случае, у них есть все основания нас опасаться. Ну вот, все более-менее встало на свои места. Непонятно главное – почему убили Олега. Он ведь так заботился о семье жены!

Ответа на этот вопрос я не нашла.

И Денька, и Наталья тихонько сопели. Почти в унисон. Время вдруг стало идти очень медленно. Может быть, из-за того, что я слишком часто, включив подсветку, поглядывала на часы. Да, в ночном дежурстве ничего приятного нет. Почему-то нахлынули воспоминания о семье. Мой отец, ныне покойный, рассказал мне однажды историю одного такого ночного дежурства. Дело было в славные годы строительства знаменитого Комсомольска-на-Амуре. Их комсомольско-молодежный отряд обосновался в бараках, построенных в одной из притаежных деревень. Жили и работали с истинным энтузиазмом. И несмотря на тяжелый, постоянно ударный труд, молодежь ухитрялась находить время и силы на вечерние посиделки, танцы и, конечно же, любовь. Не миновала чаша сия и моего двадцатилетнего отца. Его избранницей стала Настена, восемнадцатилетняя дочь одного из местных жителей. Чувства оказались взаимными, и дело шло к свадьбе. Мой отец уже стал почти своим человеком в семье Настены, но судьба распорядилась иначе…

В один из субботних дней ранней осени отец Настены решил взять будущего зятя в тайгу на охоту, поскольку тот проявлял к этому явный интерес. Шли долго. До места добрались только к вечеру и приготовились к ночлегу. Первым делом разожгли костер. Запас дров был достаточен. Оставалось только потихоньку поддерживать огонь. За ужином потекла неспешная беседа, во время которой было решено рационально разделить время вахты у костра таким образом: моему отцу выпадало дежурить до четырех утра (в это время, как правило, и заканчивались молодежные гулянки), а будущему свекру – с четырех. Он обычно в такие часы и вставал.