отрицательно покачал головой в ответ на просьбу посодействовать англичанам в достижении их цели. В тот момент, когда он собирался сообщить «милордам» о том, что гарем пуст, была упомянута сумма в полмиллиона пиастров. Она настолько поразила воображение высокопоставленного евнуха, что тот инстинктивно воздержался от дальнейших объяснений. Вместо этого он потупил глаза и нахмурил брови. Следовало срочно принимать решение. Заметив, что абиссинец заколебался, герцог и баронет предложили выплатить ему эти деньги авансом. Против этого устоять было невозможно. Негр поднял взгляд, повращал глазами и молча протянул руку. Сделка состоялась. Главный евнух предупредил англичан, что вечером под покровом темноты к яхте подойдет ялик, который и доставит их на берег для этого беспрецедентного опыта.

Вернувшись во дворец, евнух собрал всех своих подчиненных. Он раздал им немного денег, подробно обрисовал задание и пообещал приличное вознаграждение в случае, если все пройдет хорошо. Затем большая часть собравшихся проследовала в большой зал на женской половине дворца. Несмотря на то что одалиски младших возрастов отправились, разумеется, вместе с султаном, те, что в летах, остались в гареме. Так как грозный повелитель находился в тот момент далеко, эти перезрелые матроны решили утешить себя старой доброй турецкой забавой.

Игра, в которую они играли, имела весьма простые правила. Все ее участницы надевали на головы высокие разноцветные головные уборы из картона, похожие на цилиндры и увешанные золотыми и серебряными колокольчиками. Затем они становились в круг и гонялись друг за дружкой. Суть игры состояла в том, что каждый игрок изо всех сил старался сбить цилиндр с головы того, кто бежал впереди, и затем поймать сбитый головной убор. Само собой разумеется, стоило этой игре начаться, как через несколько секунд она превращалась в шумную, веселую свалку. Придерживая одной рукой просторные халаты на полных бедрах так, что даже четко просматривались очертания мощных, мясистых ягодиц, упитанные бывшие наложницы с визгом и хохотом ринулись вперед. Они расталкивали друг друга, спотыкались и со всего размаха шлепались на пол, ставили друг другу подножки. Некоторые были так чудовищно толсты, особенно ниже пояса, что после падения им приходилось прилагать невероятные усилия, чтобы встать, а при этом им еще и приходилось принимать еще более неприличные позы, обнажая самые интимные части тела.

Это зрелище, должно быть, доставило немалое удовольствие евнухам, так как зал неоднократно оглашался взрывами их смеха. Затем их начальник жестом подозвал к себе «мать» немолодых одалисок, то есть старшую по возрасту из присутствовавших там женщин, которой исполнилось не более сорока пяти – пятидесяти лет от силы.

Он многозначно позвенел зажатыми в кулаке пиастрами герцога. «Мы, евнухи, собираемся немного повеселиться, – сказал он, весело подмигнув женщине. – И нам пришло в голову, что было бы очень забавно, если бы мои ребята переоделись в наложниц. Мы все будем молить Аллаха, чтобы он пустил вас, уважаемые, в рай, если вы будете столь добры, что одолжите нам ваши лучшие одежды. За вознаграждение в разумных пределах, естественно».

Он еще раз позвенел пиастрами. «Мать», вся раскрасневшаяся и запыхавшаяся с непривычки после всей этой беготни, пришла в приподнятое настроение и охотно согласилась на его предложение. Она захлопала в ладоши и обратилась к своим подружкам с краткой речью, которая была встречена бурными возгласами восхищения.

И тотчас во всех направлениях стремглав полетели служанки-невольницы, которым было приказано принести самые роскошные наряды, драгоценности, цветы, духи и косметические средства, какие только находились в их распоряжении.

Вскоре евнухи, стоявшие посреди жужжащего, словно рой пчел, скопища женщин, стали вызывать у последних смех. Поскольку все они были черными как ночь, первым делом женщины вымазали их лица, руки и ноги в розовый цвет. С этой трансформацией бывшие наложницы, поднаторевшие по части гримировки внешности, справились без особого труда при помощи соответствующих мастик. Затем требовалось правильно надеть платья, и евнухам показали, как следует подражать ковыляющей походке, типичной для одалисок. Неуклюжие попытки негров натянуть на себя женские одежды и, шаркая ногами, пройтись туда-сюда в более или менее убедительной манере, опять вызвали бурное веселье их помощниц. Не прошло и часа, как в большом зале собрались все женщины, какие только оставались во дворце, включая старых, сморщенных греховодниц, которые уже настолько одряхлели, что были не в состоянии принимать участие в предыдущей потехе. Теперь они наслаждались зрелищем, которого здесь доселе еще не видывали.

Наконец все метаморфозы совершились. Негры, за исключением их начальника, который сохранил свой статус-кво, теперь щеголяли блестящей кожей, расхаживали в шелках, атласе и бархате, а их головы украшали розовые, желтые, голубые и малиновые прически и бриллиантовые диадемы. На шеях у них висели жемчужные ожерелья. Их плечи покрывали узорчатые шали из кашемира, из-под которых виднелись жакеты из голубого, розового и красного бархата, окаймленного белым атласом, на которых были нашиты золотые пуговицы. Из-под платьев, усыпанных драгоценностями, выглядывали ноги в розовых шелковых чулках и туфлях из желтой марокканской кожи.

Под аккомпанемент из подбадривающих напутствий, аплодисментов и женского смеха процессия преображенных евнухов выступила из зала. Возглавляемые начальником черных евнухов, они направились к киоску, расположенному в отдаленной части одичавших садов сераля рядом с рощей из высоких кипарисов и раскидистых платанов. Необходимо пояснить, что термин «киоск» (или кёшк по-турецки) использовался для обозначения открытого павильона или летнего дома.

Внутреннее убранство киоска состояло из диванов, которые стояли вдоль стен, располагаясь под многочисленными решетчатыми окнами, увитыми декоративными растениями. Диваны обивались дорогим малиновым атласом, усеянным золотыми звездами и серебряными полумесяцами. Между ними висели овальные зеркала, доходившие до пола. Потолок был копией интерьера купола мавзолея Тадж-Махал[70], находящегося в Агре в Индии. Он был орнаментирован красивыми узорами в виде плодов, цветов и листьев, выложенных яшмой, агатом, лазуритом, сердоликом и многими другими самоцветами. Пол, за исключением большого квадратного пространства в центре помещения, устилали великолепные ковры из Смирны. Посередине лежал сравнительно простой персидский ковер. На него два евнуха поставили пару элегантных позолоченных стульев, сделанных на европейский манер.

Все пришедшие, за исключением начальника черных евнухов и двух его помощников, теперь уселись на диваны напротив входа в павильон, поджав под себя ноги. Входную дверь закрывали портьеры из малиновой камчатной ткани с золотой бахромой. Главный евнух сделал несколько последних распоряжений и, посидев пару минут на диване, вышел из киоска встречать гостей, ради которых и затевался весь этот маскарад.

Затем в киоск явились еще два евнуха, самые высокие, какие только находились в распоряжении начальника черных евнухов. Они были одеты в свою традиционную одежду, а в руках держали обнаженные мечи из голубой дамасской стали, на лезвиях которых