По возвращении с экипажами кораблей в Россию Руднев в июне 1904 г. был назначен командиром строившегося эскадренного броненосца «Андрей Первозванный» 14–го Балтийского флотского экипажа, из состава которых помимо «Андрея Первозванного» формировались команды ряда других кораблей. На этих постах он пробыл до октября 1905 г., когда неожиданно для многих был снят с должности. В октябре того же года бывший командир «Варяга» был неожиданно отправлен в отставку с чином контр–адмирала.

Мало кто знал тогда, что боевой офицер был, по сути, изгнан с флота с формулировкой «за непринятие должных мер по установлению порядка и дисциплины». А дело было так.

На верфи Галерного островка в Санкт–Петербурге, где велись стапельные работы по «Андрею Первозванному», возникли волнения мастеровых и рабочих. Брожение грозило перекинуться на матросов броненосца, поэтому Рудневу было предписано ограничить их контакты. Но по неясным для нас до конца причинам герой Чемульпо прибегнуть к таким мерам не захотел, что, естественно, вызвало негодование военно–морского начальства.

В 1905–1907 гг. отставной контр–адмирал проживал в столице, где выступал с обличительными речами и статьями. Последней «каплей» для Морского ведомства стало его награждение японским орденом Восходящего солнца второй степени, которое подозрительным образом совпало с вступлением «Варяга» в строй японского флота под именем «Сойя». Результатом стал отъезд Руднева на родину, в Тульскую губернию по требованию Морского министра.

До своей смерти седьмого июля 1913 г. отставной контр–адмирал Всеволод Руднев 1–й жил почти безвыездно в деревне Мышенки Алексинского уезда Тульской губернии. Моряк писал две книги воспоминаний — «Кругосветное плавание на крейсере «Африка»» и «Записки моряка». Рукопись этих двух воспоминаний после смерти была сдана в музей Севастополя, где была утеряна во время Гражданской войны.

Что же касается другого известного мореплавателя — адмирала Федора Васильевича Дубасова, то он покинул на время службу по собственной инициативе.

К 1882 г. флигель–адъютант капитан–лейтенант Федор Дубасов командовал Практическим отрядом миноносок Балтийского флота. Он был широко известен как герой Русско–японской войны 1877–1878 гг. и кавалер ордена Святого Георгия четвертой степени, Золотой сабли с надписью «За храбрость», орден Святого Владимира четвертой степени с мечами и бантом, а также наград Мекленбург—Шверина, Черногории и Румынии.

Но в июне 1882 г. Дубасов неожиданно уходит в отставку с малопонятной формулировкой «по домашним обстоятельствам». А за месяц до того ему был объявлен строгий выговор «за произвол, колеблющий в подчиненных понятие о долге». Дело в том, что капитан–лейтенанту нужно было получить для команды кое–какие припасы со складов. Портовые чиновники тянули дело до тех пор, пока бравый офицер попросту не взломал с помощь нижних чинов ворота, взяв положенное ему имущество.

Впрочем, отставка длилась недолго.

Уже в мае 1883 г. мы видим вновь Дубасова капитан–лейтенантом действительной службы (при отставке он получил следующий чин капитана 2–го ранга для увеличения размера пенсии). А еще через месяц последовало Высочайшее разрешение «время бытности в отставке зачислить в действительную службу со всеми правами и преимуществами».

Всем морякам со времен Петра Великого — как офицерам, так и матросам — категорически запрещалось содержать на постоянной основе на кораблях женщин. Снова обратимся к Морскому уставу:

«Запрещается офицерам и рядовым привозить на корабль женской пол, для беседы их во время ночи; но токмо для свидания и посещения днем. Сие разумеется не о публичных гостях, но токмо партикулярно какую женскую персону будет привозить. А ежели кто свою жену у себя на корабле иметь похочет, то ему вольно пока в гаване, на реках или рейдах; а на путях против неприятеля никому, как вышним, так и нижним чинам не иметь, под штрафом: ежели офицер то учинит, то за всякую такую вину вычетом на месяц жалования; а ундер офицеры и рядовые будут биты кошками у машты».

Если же моряк в общении с прекрасным полом переходил границы дозволенного, то в случае «освидетельствования» изнасилования его приговаривали к смертной казни, либо ссылали на галеры — «по силе дела».

Далее в Морском уставе следует «толкование», как, собственно, определить, «скверная» ли женщина, либо нет:

«Скверные женщины, обыкновенно забывая своего стыда, предлагают, что насильствованы, тогда судье их такому предложению вскоре не надлежит верить, но подлиннее о правде выведывать и чрез сие о насилии можно освидетельствовать, егда изнасильствованная свидетелей имеет, что оная с великим криком других на помощь призывала. А ежели сие дело в отлученном месте от людей в лесу, или на один учинилось, то оной женщине, хотя она и в доброй славе была, не возможно вскоре верить: однакож судья может при таком случившияся обстоятельства рассмотреть, и егда обрящет ее честну, то может онаго пытать, или к присяге привесть. А такие обстоятельства меж другими могут сии быть:

1) Ежели у женщины, или у насильника, или у них обоих найдется, что платье от обороны разодрано, или у единаго, или у другаго или синевы или кровавыя знаки найдутся.

2) Ежели насилуемая персона малолетна, или весьма несравненна с силою насильника.

3) Ежели изнасиленная по скором деле к судье придет и о насильствии жалобу принесет, при котором случае ея притвор и поступки гораздо примечать потребно.

А ежели несколько времени о том умолчит, и того часу жалобы не принесет, но умолчит едины день, или более по том, то весьма по видимому видно будет, что и она к тому охоту имела; хотя некоторые правы, насилие над явною блудницею не жестоко наказать повелевают, однакож сие все едино, ибо насилие есть насилие, хотя над блудницею или честною женою, и надлежит судье не на особу, но на дело и самое обстоятельство смотреть. Начатое насильствование, а не окончанное, наказуется по рассмотрению».

Под запретом было и использование подчиненных в качестве дармовой рабочей силы. Морской устав не допускал такого даже в случае платы за произведенные работы (исключение составляли случаи, когда работа была легкая, и помочь офицеру было просто некому). Примечательно, что автору доноса на правонарушителя обещалось вознаграждение в размере месячного жалования преступника; самому преступнику грозило «лишениеживота и имения своего».

Другое дело — подработка нижних чинов в свободное время по их собственному желанию:

«Ежели корабельной служитель, когда караулу и иной какой Его Величества службы и работы не имеет, и похочет своему или другому офицеру добровольно своим ремеслом услужить и на онаго работать, то ему в том позволяется; однако же надлежит офицеру о том своего вышняго уведомить, а тому служителю за работу исправно заплатить. А когда его очередь к караулу или работе Его Величества придет, онаго бы отнюдь за своею особливою работою удерживать и препятствовать не дерзали под лишением чина или иным жестоким наказанием, по времени, случаю и важности дела смотря».