— Вы же сказали, что мы отправимся в объезд, — напомнилСеидов.

— Там есть дорога на юг, — пояснил Томашевски, — не доезжаядо города. Если мы свернем направо и выедем на эту дорогу, то сможем доехать догорода. Хотя ночью, в темноте, дорогу будет очень сложно найти. Но другоговыхода у нас нет. Или нужно возвращаться.

— Только не возвращаться, — вздохнул Фархад, — опять увидетьКьюсака и его противную физиономию. Лучше рискнем. Но давайте обсудим самыйплохой вариант. Предположим, что мы свернем и не найдем дороги. Значит, мыостанемся в пустыне и можем там просто затеряться?

— Нет, — улыбнулся Томашевски, — сейчас двадцать первый век.И уже в пустыне никто не потеряется. У нас есть оборудование, приборы.Специальные маяки. Если заблудимся, то дадим сигнал. Утром нас обязательнонайдут. Пришлют поисковый вертолет.

— А ночевать будем в песках, — понял Сеидов. — Ничего себеперспектива!

— Это не так опасно, как вы думаете, — успокоил его майор. —Можно будет отдохнуть в машинах. Только мы выключим кондиционеры. По вечерам впустыне бывает прохладно. А утром мы продолжим нашу поездку.

— Мы можем доехать до города ночью?

— По дороге можем. Поэтому я и сказал про южную дорогу. Но впустыне ночью ехать нельзя.

— Почему нельзя? — вмешалась Алена. — У нас тривнедорожника. Они спокойно пройдут любые пески.

— Именно поэтому нельзя, — пояснил майор, — в пустыне бываютпесчаные барханы. Пустоты. Машина может легко перевернуться, и все погибнут. Арядом врачей не будет. Вы меня понимаете?

— Понимаем, — кивнул Фархад, — поэтому нужно найти дорогу дотого, как стемнеет.

— До десяти вечера будет еще видно. А потом придетсяостановиться, — сообщил майор.

Фархад тяжело вздохнул. Поездка оказалась намного сложней,чем он себе предполагал. Нужно было лететь на самолете сразу в Багдад. Хотя,возможно, это был бы не меньший риск. Всего месяц назад рядом с аэропортомвзорвали две машины. Тогда погибло много людей, в том числе и восемьамериканцев. Поэтому было принято решение лететь в Иорданию, а оттудадобираться в Багдад на машинах.

Солнце, как будто подслушав их разговор, начало быстрееуходить за горизонт. На юге ночи бывают темными, это Фархад хорошо знал.

— Сейчас сворачиваем направо, — повернулся к ним майор. —Ну, держитесь. Если в течение часа не найдем дороги, придется ночевать впустыне.

— Змеи здесь есть? — спросила Алена.

— Да, — ответил Томашевски, — есть и змеи, и скорпионы. Я быхотел соврать, но на самом деле пустыня не так пустынна, как мы думаем.Особенно ночью. Здесь вылезает столько всяких тварей. Иногда даже удивляешься,где они прячутся днем и как вообще живут под солнцем, когда температуразашкаливает за пятьдесят или шестьдесят градусов. Но вы увидите, что ночьюпустыня оживает.

— Вы прямо поэт пустыни, — недовольно заметил Сеидов. — Вамнужно было учиться на филолога.

— А я филолог по первому образованию, — улыбнулся майор. —Только потом пошел в военную академию. У нас в семье все старшие сыновьявоенные. Мой брат погиб на учениях, спасая солдат, прыгнул на гранату, которуюкто-то уронил. Или обронил. Он погиб, и тогда я решил, что должен статьвоенным. У нас отец тоже был военным. И наш дед воевал в армии Андерса, котораяпотом ушла на юг, где мой дед пропал без вести.

Фархад знал эту историю и не стал ничего переспрашивать.Большая часть армии Андерса погибла, а многие офицеры и солдаты просто пропалибез вести, не сумев вернуться назад, в свою уже освобожденную страну.

После того как фашистская Германия напала на Советский Союз,было решено воссоздать польскую армию из многочисленных пленных, которыенаходились в СССР. Армия Андерса была создана в рекордно короткие сроки, но поприказу эмигрантского правительства, находившегося в Лондоне, ушла на юг, чтобывоевать против Германии и ее созников в арабских странах, на стороне странантифашистской коалиции. Созданная затем польская армия уже подчинялась новому польскомуправительству, находившемуся под полным контролем Москвы. И поэтому воевалавместе с советскими частями и даже брала Берлин. При этом поляки проявлялиособую жестокость по отношению к мирному населению, мстя за разрушенную Варшавуи многолетнюю оккупацию.

Самое поразительное, что сталинский режим настоял напередаче почти всей Восточной Германии Польше. И немецкие города Данцинг иБреслау, как и тысячи других городов, стали польскими Гданьском и Вроцлавом, амиллионы немцев были просто изгнаны со своих земель. За появление наполитической карте мира такой Польши Советский Союз заплатил жизнью шестисоттысяч своих солдат и офицеров. Но чувство благодарности менее всего былосвойственно полякам. Оказавшиеся волею истории между двумя великими народами —русским и немецким, — между двумя империями, они одинаково ненавидели всехсвоих соседей, включая литовцев и евреев, проживающих вместе с ними.Антисемитизм в довоенной Европе был характерен не только для Германии.Некоторое европейские государства, такие, как Польша и Франция, внесли свойпозорный вклад в историю мирового антисемитизма. Зато такие страны, как Данияили Голландия, стали символом борьбы с этим явлением — в ответ на приказзанявших Данию фашистов всем евреям носить желтые звезды Давида первым такуюзвезду надел датский король.

— Вы так и не узнали, что стало с вашим дедом? — спросилФархад.

— Мы искали его много лет, — ответил Томашевски, — и бабушкавсе время его ждала. Она верила, что рано или поздно он вернется к ней. Уходя,он обещал вернуться. Она дожила до восьмидесяти восьми лет и каждое утросмотрела в окно, ожидая мужа. Они очень любили друг друга.

Алена незаметно вздохнула. Водители включили ночноеосвещение.

— Теперь мы очень рискуем, — признался майор. — Нас могутувидеть издалека. Нужно быстрее выйти на дорогу. Я думаю, что у нас в запасе небольше тридцати минут. После этого я прикажу выключить освещение и остановитьмашины. Будем ночевать в пустыне. Это лучше, чем попасть под обстрел. Нас могутобстрелять и свои, приняв наши машины за автомобили террористов.

— Как хотите, — согласился Сеидов. — Лишь бы не подвергатьлюдей ненужному риску.

— Тише, — попросил Томашевски, прислушиваясь. — Остановимашину, — приказал он водителю, открывая окно.

Тот послушно остановил внедорожник, сразу отключив свет. Дведругие машины последовали их примеру. Майор прислушался. Теперь и все сидевшиев машине услышали гул разрывов снарядов и треск автоматных очередей,доносившихся откуда-то издалека.

— Это в нескольких километрах от нас, — мрачнопрокомментировал Томашевски, — нужно было сделать больший крюк. Но мы боялисьперепутать направление и не найти дорогу.