– Он наш главный герой-любовник.

– Очень похоже на правду. – Она снова повернулась ко мне. – Не сомневаюсь, что мы что-нибудь придумаем. Вы, например, могли бы поселиться в Брук-Фарм, если вас не смущает, что там почти нет мебели. Я попрошу Чарльза с этим разобраться. Приходите сегодня на ужин и приводите этих двоих. На контрольный осмотр, – твердо добавила она, удаляясь. – К восьми. И не переодевайтесь.

– А ты уверен, что все нормально? – в двенадцатый раз спросила Белла, когда автомобиль, хрустнув гравием, остановился у главного входа.

– Уверен.

Она выбралась из машины.

– Боже, у меня с собой только синие рабочие брюки и свитера.

Вообще-то, она выглядела довольно стильно, вся в черном, с огромными серьгами – она походила на певицу во французском революционном boite[27].

Саймон бил ощутимо спокойнее, когда мы подходили к изогнутой подковой лестнице. Он был из тех актеров – если имя им и не легион, то счет идет по меньшей мере на десятки, – которые так часто играют аристократов на телевидении, что начинают считать себя таковыми. Ему доводилось носить почти все существующие военные мундиры, вести войска в атаку буквально во всех войнах и вооруженных конфликтах, охотиться с гончими и танцевать до упаду из сериала в сериал, и теперь он каким-то образом поверил, что он и вправду один из тех, кто покупает обувь у Лобба, а шляпы у Лока, и что так или иначе он был бы и членом «Уайтс», если бы они только знали о его существовании… что он, короче говоря, принадлежит к gratin[28]. Он прохаживался по гостиным Фулема, отпуская пренебрежительные замечания о младших членах королевской семьи с видом человека, предпочитающего не рассказывать все, что ему известно. То есть между ним и Дэвидом Истоном, жившим неподалеку, особой разницы не было. Только Саймон реже бывал в деревне и до сих пор не подозревал, что пробиться здесь значительно труднее, чем в Лондоне.

Но ни Саймон, ни Дэвид так и не поняли одного: ключ к пониманию этих людей – их давнее знакомство друг с другом. В их сознании не укладывается, что на свете может существовать человек, достойный войти в их общество, с которым они не были бы с детства знакомы если не напрямую, то хотя бы через кого-то из друзей. Самое большее, на что могут надеяться все эти улыбчивые гонщики и актеры-кокни, сияющие от счастья на задних церковных скамьях на королевских свадьбах, это на положение неофициального придворного шута, то есть человека, которого в любой момент можно прогнать. Саймон был недостаточно знаком с миром великих, чтобы это понимать, и потому весь вечер держался с некоторой развязностью, которая должна была продемонстрировать присутствующим, что он постоянно ужинает в величественных загородных особняках по всей стране. Не стоит и говорить, что ему не удалось ни обмануть, ни заинтересовать хозяев.

Яго проводил нас в семейную гостиную. Дома были только Акфильды и Бротоны, и когда мы вошли, все четверо молча сидели и читали. Мне показалось, что общее настроение было достаточно вялым. Леди Акфильд подошла встретить нас. Выслушав прочувствованное приветствие Беллы, она тут же отвела ее к мужу, мгновенно поняв, что у него она будет иметь большой успех. Когда она вернулась к нам, Саймон уже успел неторопливо подойти к Чарльзу и спросить его, можем ли мы снять Брук-Фарм. Тот чуть не подпрыгнул от такой стремительной лобовой атаки, но быстро пришел в себя. Более того, вскоре он уже кивал с этакой дружелюбной полуулыбкой, так что я решил, что все будет в порядке. Я заметил, что Эдит, кивнув мне, не встала, а вернулась к чтению. Я наблюдал, как Саймон смотрит на нее во все глаза, но она не желала присоединяться к нам, и он оставил попытки и с новыми силами принялся ослеплять своим великолепием ее мужа.

Леди Акфильд принесла мне виски с водой, вечерний бокал, не дожидаясь просьбы, и это мне польстило. Она проследила за моим взглядом.

– Чарльз, похоже, считает, что Брук-Фарм подойдет, если вы настроены серьезно. Он отправит туда мистера Робертса утром. Нам все равно нужно было закончить этот дом самое позднее к следующему месяцу, так что даже лучше, что придется поторопиться. Можете въезжать послезавтра, и если вы не возражаете, там еще пару дней будут вестись работы. Надеюсь, это значит, что мы часто будем вас видеть.

– О, даже чаще, чем вам бы хотелось. – Я поколебался немного. – Разве Брук-Фарм отделывали не для Эдит с Чарльзом?

Леди Акфильд кивнула:

– Да, но они передумали. – Она посмотрела мне в глаза. – Для нас с Тигрой там слишком мило, – твердо сказала она.

Я кивнул.

– Вот и славно.

За ужином бедняге Чарльзу пришлось несладко. Белла имела большой успех у лорда Акфильда, она рассказывала ему своим хрипловатым голосом всякие неподходящие истории, к его очевидному удовольствию, и он был не склонен впускать кого бы то ни было в их беседу, а Саймон устраивал то же самое – хотя и более благопристойно – для леди Акфильд на другом конце стола. Эдит явно нечего было сказать мужу, хотя с остальными, похоже, ей тоже было не о чем говорить. Она наблюдала, как Саймон окатывает ее свекровь волнами своего остроумия и очарования. В лице леди Акфильд он, конечно, встретил достойного противника, сию достойную леди нельзя было поймать в такую хрупкую сеть, но должен сказать в его пользу – он ясно понимал, что имеет дело с мастерством, значительно превышающим его собственное, а за все время нашего знакомства я редко замечал за ним такое.

– Твой приятель-актер, кажется, очень уверен в себе, – сказала Эдит.

– Почему ты такая сердитая весь вечер? Что с тобой?

– Ничего. И я не сердитая. Хотя мне немного обидно, что ты бросил нас ради этих двоих. Ты уверен, что тебе понравится жить с ними? – Она говорила полушепотом, как будто чтобы разбудить в собеседнике любопытство, но так, чтобы ему было слышно. Мне это начало надоедать.

– Не понимаю, почему нет.

Она бросила еще один быстрый взгляд на Саймона.

– Гуджи к нему очень расположена, должна тебе сказать. За чаем она объявила, что сдала Брук Фарм мужчине, красивее которого в жизни не видела. Я была очень удивлена.

– Неужели.

Мы оба теперь смотрели на Рассела, который смеялся и флиртовал с хозяйкой. Отблески свечей играли в его волосах, он все время встряхивал головой, отбрасывая локоны назад, как нетерпеливый жеребец. Его глаза, темнее, чем при дневном свете, сверкали, как два тонко ограненных сапфира. Я снова взглянул на Эдит. Она тоже была прекрасна и, как обычно, намного превосходила всех присутствующих, но в тот вечер я заметил, насколько в ней поубавилось живости. Помню, как она подмигивала лорду Акфильду, когда объявили о ее помолвке, – но теперь на смену ее мерцающей, таинственной улыбке пришла иная, значительно более величественная и уверенная. И эта перемена совсем ей не шла.

– Он хорош собой, наверное, – проговорила она пренебрежительно. – Но актеры носятся со своей внешностью, как девчонки. Я не могу принимать всерьез мужчину, который беспокоится о глазных каплях и туши для ресниц.