Целую седмицу волхв ни с кем не разговаривал, лишь ворожил с травами, пытаясь залечить полученное увечье. Если бы не его ворожба, помер бы он еще в первый день. Рана все не заживала, начав гноиться, и на восьмой день странная болезнь ужасными язвами распространилась по всему телу волхва.

Волхв пришел к князю, с трудом опираясь на свой посох. Долгим был их разговор о предстоящей битве. Князь выслушал его рассказ о лесном колдуне, способном на страшную ворожбу. Был внимателен к предложению попросить помощи у Великих Уров. А затем выгнал волхва и отдал команду прибывшему воинству готовиться к походу. Так началась битва, к которой долго готовились ведьмаки. Именно здесь, в диких волчьих владениях, должна была вспыхнуть первая искра восстания, отвлекая взор Правителя от главного удара.

После шабаша Стоян долго объяснял каждому из братьев свой безумный план. Наступала Ночь Сварога, и темные силы получили возможность начать эту войну. Привыкшие к открытому бою, верившие лишь в свою силу, его братья не привыкли к столь изощренному коварству. Каждый молча внимал ему, полагаясь на прошлый опыт. Все они знали о предыдущем поражении, в котором уцелели лишь Стоян и Пастух. Никаких размолвок не должно быть промеж ними в этом сражении, иначе не одержать им победы. Безобраз, Вандал и Лиходей, подняв восстание, должны были собрать армию для похода на полдень. Здесь, у подножия горы Ара, им следовало остановить войска харийцев, которые непременно выступят на помощь Правителю. А Стоян, Пастух и Падун должны нанести решающий удар в самое сердце Империи.

Безобраз радовался началу войны словно ребенок. Сколько ни говорил ему Стоян о необходимости держать в секрете собственное могущество, все без толку. С каждым годом в волчьих лесах добавлялось слухов и легенд о великом колдуне, правящем разбойниками. Местный князь никогда не верил этим легендам. Он считал, что праведному мечу нет разницы, чью голову сносить. Потому и выгнал несчастного волхва, не прислушавшись к его советам. А прислушаться стоило, ибо, едва войдя в леса, арийские ратники столкнулись с безумным сопротивлением. Из-за каждого дерева вылетали стрелы, выпущенные тугими волчьими луками, заставляя их залечь за деревьями и прикрыться щитами. Разбойники медленно уводили их в дремучие чащи, с каждым шагом отбирая жизнь за жизнью. Созданные Безобразом марева выглядывали из-за каждого дерева, заставляя ратников тратить попусту стрелы. Измотанные бестолковой битвой с миражами, они остановились, заблудившись в лесу. А затем началась кровавая сеча, в которой короткие мечи волков имели большее преимущество. Разбойники окружили ратников плотным кольцом, накатываясь с дикими кличами, лавина за лавиной. Густой лес не позволял ратникам выстроиться в боевом порядке и защищаться длинными клинками.

Пять сотен воинов полегли в один день. Лишь три десятка раненых вышли из леса, вознося молитвы Богам за спасенные жизни. Безобраз ликовал, одержав первую серьезную победу. Лиходей и Вандал, возглавив небольшие отряды, отправились по ближайшим деревням нанимать воинов. Испуганный князь заперся в городе, выставив на стены две тысячи воинов, весь свой гарнизон.

Через седмицу огромный разбойничий отряд выступил в поход. Пять тысяч воинов, облаченных в кожаные доспехи и шкуры, двигались вдоль городских укреплений. В этот раз беда обошла город стороной. Стоян запретил ввязываться в ненужные сражения. Переход к югу предстоял долгий и нелегкий. И там, у подножия горы Ара, ему нужны были сильные, не измотанные воины. Безобраз лишь грустно взглянул в сторону столицы Северного царства, сожалея об отсутствии времени. Сотню лет он стремился править этим народом, да, видно, не судьба в этой жизни.

Вандал, свернув с дороги, подъехал ближе к городу, мерзко улыбаясь перепуганным стражникам. Его руки поднялись к небу, пальцы зашевелились, словно перебирая невидимые нити. Одна за другой со всех окрестностей стали слетаться мерзкие зеленые мухи и лесные москиты. Вскоре огромное облако насекомых закружило над его головой. Нарастающий гул жужжащих насекомых достиг стен города. Крупные дикие осы медленно подлетали роями, вливаясь в безумный вихрь. Вандал взмахнул рукой, указывая в сторону города. Туча сорвалась, словно получив долгожданную команду, и ринулась через стены. Испуганные стражники стали прикрываться бесполезными щитами, приседая за бревенчатыми бойницами. Не тронув людей, насекомые достигли самого центра города, облепив Перунова идола, сидящего на коне, плотным покрывалом мерзости. Жители попрятались по домам, плотно закрывая окна и двери, затыкая щели тряпьем. Испуганные жрецы, увидев надругательство над святыней, забегали, разводя вокруг идола дымящиеся костры. Озлобленные осы бросались на них, безжалостно жаля и отгоняя прочь от огня. Вандал засмеялся, свершив грязное дело. Не одну седмицу будут маяться горожане, пытаясь очистить свое божество от этого надругательства. Он жестоко хлестнул коня, догоняя удаляющихся братьев. Лиходей осуждающе взглянул на ухмыляющегося Вандала.

— Когда вы с Безобразом уже угомонитесь? Вам все игры да развлечения, лучше поберегите силы для настоящей битвы.

Безобраз покачал головой, не соглашаясь с братом. Обернувшись к огромному пепельному соколу, сидящему у него на плече, он проговорил:

— Да нет, не игры это. Живого врага за спиной оставляем. А я в настоящей битве оглядываться не люблю. А Вандал прав, и искусство его великое. Хочешь сокрушить врага — сокруши его веру.

Ведьмаки надолго замолчали, вглядываясь вперед. Безобраз протянул к птице руку, поглаживая по голове. Сокол пронзительно вскрикнул, пытаясь укусить за палец. Толстый кожаный наплечник заскрипел от вонзенных когтей. Безобраз рассмеялся, ловко ухватив птицу за клюв.

К вечеру отряд должен был перейти границу полян, а значит, не избежать бессмысленных столкновений с местными племенами. Безобраз думал о том, где бы пополнить отряд воинами. Племена святорусов не любили волчьих братьев, побаиваясь их, относясь к ним словно к варварам. Тяжело будет среди них набрать воинов. Тут лишь Стояну по силам управиться, за ним людишки, словно на поводе, идут. Безобраз, улыбнувшись, оглянулся на свое немалое воинство. Буйные волки, обпившись перед дорогой медовухи, горланили песни, весело перекрикивая друг друга. Любил он это племя, бесстрашно бросающееся на врага, бьющееся в бою не на жизнь, а на смерть. Они лишь войной и жили, попирая ногами тела врагов, и уходили из жизни, не выронив из рук мечей.

На закате отряд пересек владения полян, расположившись в ближайшей степи на ночлег. Разведя сотни костров, воины дружно принялись за еду, доставая из походных мешков лепешки и вяленое мясо. Тут же по кругу пошли меха с медовухой, развязывая языки и расслабляя утомленные дорогой тела. Лиходей прошел по краю лагеря, расставляя ночные посты. Зная пристрастие волков к медовому напитку, он не поленился расставить и собственные обереги. Отойдя от лагеря на сотню шагов, ведьмак воткнул в траве кол. Потянувшись к нему сознанием, привязываясь словно нитью, он пошел вдоль лагеря, негромко нашептывая:

Нить моя тонка, незримо глазу свитая,

Как тихая вода, рябью не покрытая.

Зацепись, нога, вражья ль, воровская,

Разбуди, струна, звонко напевая.