Гениальная мысль пришла ко мне на следующий день, когда мы вчетвером стояли перед микрофонами в студии. Я сосредоточенно пытался петь настоящим голосом хотя бы в своей голове, потому что мне хотелось, чтобы результат классно звучал еще и для Пака, не только для остальных, и тут меня осенило.

Колокольчик в саду… Это ведь не только предмет, но еще и цветок. Именно поэтому Гён Хи надо было вызвать Лиса именно в саду, а не где-то еще. Да, идея безумная, но вдруг… Похоже, что-то отразилось у меня на лице – Пак вопросительно поднял брови, продолжая петь. Я тут же потер шею: дескать, в мышцах что-то защемило.

Перед трехчасовыми танцевальными репетициями нам разрешали полчасика размяться самим: Джо отжимался и повторял приемы из кикбоксинга, Линхо складывался в сложные позы йоги, Пак, который был не любитель перетруждаться, делал зарядку, похожую на то, что делают старики на лужайках. Я до попадания в центр вообще никаким спортом, кроме таскания ящиков с капустой, не занимался, так что подглядывал за всеми и подхватывал, что нравится. Сегодня я делал вид, что сосредоточенно тяну мышцы ног, а сам украдкой смотрел в телефон. Нашел, как будет «колокольчик» по-китайски: в школе мы два года учили китайский, но таких сложных слов я, конечно, не знал.

В слове «колокол» два иероглифа, а чтобы сделать из этого «цветок колокольчика», надо прибавить еще два. Неизвестно ведь, каким почерком дедушка Ю вел свои записи! А может, он вообще устно рассказывал, и мало ли как его могли услышать! В любом случае попытка не пытка – вопрос в том, где найти сад с колокольчиками.

О… Я заулыбался, ощутив не то чтобы удовольствие, но что-то хоть немного согревающее. Сеульский ботанический сад! Он, конечно, огромный, умаешься искать конкретный цветок, но вероятность встретить там колокольчик явно выше, чем в других местах. Я полез на сайт. Увы, сад был открыт с девяти тридцати до восемнадцати часов, а рабочий день у нас заканчивался в двадцать ноль-ноль.

Я оказался перед той же проблемой, что и в тот день, когда хотел отпроситься из кафе на собеседование, поэтому, наученный прошлым опытом, отпрашиваться не стал. Если бы я в тот раз ушел без спроса, босс меня не уволил бы – теперь я это понимал, – и сейчас меня перед концертом тоже не уволят. Ехать на машине всего пятнадцать минут, я быстро!

В обеденный перерыв я, как и все, пошел переодеваться – никому неохота обедать в той же одежде, в которой танцевал три часа. Но в столовую не пошел, а тихо выбрался на улицу и вызвал такси. Ждать перед дверью не стал – спрятался за угол дома, а дальше все было так, как я ожидал.

Пак вышел на улицу – реально следил за мной! Как он догадался, что я что-то замышляю? Он постоял, выискивая меня взглядом, не нашел ни на скамейках, ни за калиткой, выругался и зашел в здание.

Когда подъехало такси, я бросился в него, как преступник, уходящий от погони после ограбления банка. Для полноты образа еще и сказал водителю:

– Гоните, пожалуйста, быстрее!

– Вы – Ли Син Хён, – завороженно выдохнул водитель. – Моя дочь вас обожает, все ваши эфиры смотрит! Можно автограф?

Мой первый автограф!

– Езжайте так, будто везете кого-нибудь в больницу, – приказал я и открыл бардачок его машины, выискивая, на чём (и чем) расписаться.

Через десять минут мы расстались, довольные друг другом: у водителя было теплое послание для дочки, у меня – еще сорок минут обеденного перерыва. Я подлетел к кассе, обойдя возмущенную моим поведением очередь, и требовательно спросил:

– У вас тут растут колокольчики?

– Э… Да. Встаньте, пожалуйста, в очередь.

Не хотелось так себя вести, но, возможно, это последний раз, когда я воспользуюсь властью голоса. Я вздохнул и пропел начало песни «Рассвет». Замерли и женщина в кассе, и люди в очереди.

– Ли Син Хён! – послышалось со всех сторон.

– Умоляю, пропустите меня без очереди и скажите, где искать колокольчики. Это для… для нашего концерта!

– Пять тысяч вон, приложите карту, – пролепетала кассир. – Колокольчики, кажется, в зоне «Б».

Я шлепнул на экран новенькую кредитку, которую мне недавно выдали, схватил билет и помчался искать зону «Б». Вслед мне неслись взволнованные голоса и щелчки камер.

Сад был прекрасным и огромным – надо будет прийти сюда снова, когда верну радость! Зону «Б» я отыскал только благодаря сотрудникам.

«Вы же Ли Син Хён?» – восхищенно спрашивали они, из чего я сделал вывод, что, похоже, стал звездой.

Клумба, перед которой заботливо поставила меня сотрудница, перед этим застенчиво попросив с ней сфоткаться (мое первое фото с фанаткой!), была дикой и чудесной, вся из разных видов растений. Крупные лиловые колокольчики выделялись тут и там, как яркие звезды.

Я воровато огляделся. Народу было довольно много, день-то солнечный. Но я все равно протянул руку и коснулся нежнейшего цветка, потревожив пыльцу, которая тут же осыпалась на лепестки.

– Явись, явись, – прошептал я и качнул лиловый цветок еще раз в надежде, что фраза «позвони в колокольчик в саду» на практике выглядит как-то так.

– Ты надоел мне, Ли Син Хён, – сказал недовольный голос, от которого меня бросило в дрожь.

Я обернулся. Лис стоял посреди садовой дорожки, и на этот раз вся его одежда была черной: и ханбок, и рубашка, и штаны. Видимо, цвет как-то отражал его настроение: Лис выглядел мрачным и недружелюбным. Кроссовок на нем не было, и он недовольно поджимал пальцы босых ног на теплой гальке. Я думал, все заорут от его внезапного появления из воздуха, но было тихо, мало того – люди не двигались, будто время замерло, – для всех, кроме нас двоих.

Мы молча смотрели друг на друга. Я решил вернуть Лису его дар, когда Пак сказал, что я боролся бы за свое счастье, даже если бы меня забросили на Марс. Так, может, моя суперспособность – видеть во всем хорошее? Я опять стану собой, когда верну ее. Генеральный директор принял меня в группу, услышав мой голос таким, как есть, Пак хвалил меня за обаяние и эмоции. Главное – вернуть себе эти эмоции, и тогда я справлюсь. Фанаты на эфирах писали, что полюбили меня не только за голос, но и за добрый характер. Я верил в исцеляющую силу любви поклонников, верил, что они примут меня, даже если буду петь обычным голосом, зато вкладывая в него свое сердце.

– Отдай мне радость и забери голос, – сказал я.

При разговоре с оборотнями в сказке советовали