— Да. — Она прерывисто вздохнула, впиваясь пальцами в плечи Эрита. — Не уходи.

— Проклятие, Оливия, — простонал он, с исступленной нежностью целуя ее грудь. Глаза его потемнели от желания.

Обхватив губами сосок, Эрит медленно обвел его языком. Оливия вздрогнула, словно по телу прошел электрический ток. Прежде она не испытывала ничего подобного. По животу разлилась сладкая тянущая боль.

Эрит поднял голову.

— Тебе неприятно?

Оливии показалось, что посреди иссушенной солнцем пустыни, в которую давно превратилось ее тело, вдруг возник чудесный оазис. Господи, хоть бы это было так! Неужели и она способна познать наслаждение в объятиях мужчины?

— Нет.

На чувственных, пылающих от желания губах Эрита показалась улыбка, глаза его радостно сверкнули. Наклонившись, он приник губами к груди Оливии, его пальцы нашли другую грудь и, играя, нежно сжали сосок. Отдав себя во власть Эрита, Оливия запустила руки в его густые волосы.

Ее кожа стала необычайно горячей и чувствительной. Жизненные соки бурлили в жилах. Странно в тридцать один год вдруг обнаружить, что совсем не знаешь своего тела.

Рука Эрита легла на ее лоно.

— Раскройся для меня, Оливия. — Слова его, произнесенные глухим голосом, походили на заклинание.

Оливия развела бедра.

— Вот так, — выдохнул Эрит, касаясь губами нежной кожи ее живота.

Осыпая поцелуями, тело Оливии, он принялся гладить ее лоно. Вначале она почти ничего не почувствовала. Губы Эрита вновь приникли к ее груди, но теперь в его поцелуе было больше страсти. Оливия дернулась, ощутив, как его зубы сдавили сосок.

— О! — Ее пальцы вцепились в шелковистые волосы Эрита.

Он нежно куснул ее, продолжая ласкать. Оливия вскрикнула, изогнулась дугой. Ее пронзила дрожь, кожа покрылась бисеринками пота.

— Хорошо, — прошептал Эрит. — Еще, еще. Ну же.

— Я тебе не лошадь, Эрит, — рассмеялась Оливия, однако нарастающая волна блаженства оборвала ее смех. Послышался хриплый сдавленный стон.

Граф вскинул голову и улыбнулся. Эта понимающая улыбка победителя должна была бы задеть Оливию, но ее обдало новой волной жара. Обхватив ладонями, лицо Эрита, она храбро поцеловала его в губы.

Граф повалил ее на подушки и жадно завладел ее губами. Нежность сменилась исступленной страстью. Его язык властно проник в глубину ее рта. Оливия едва дышала, придавленная к матрасу огромным, мощным мужским телом.

Она попыталась раствориться в поцелуе, но впервые за этот вечер оказалась во власти прежних, мучительных страхов. Оливия зажмурилась и застыла, бесчувственная и неподвижная. Горечь, более острая, чем отточенная бритва, резанула ее, напомнив ужасную правду.

Ни один мужчина не сможет пробудить в ней страсть.

Оливия думала, что Эрит слишком захвачен вожделением, чтобы заметить, что произошло, но он тотчас настороженно замер. Мучительное сожаление исказило его лицо, и Оливии захотелось расплакаться.

— Прости, я забылся.

Куда исчезла Оливия Рейнз, знаменитая куртизанка, в совершенстве владеющая искусством лицемерия? И откуда взялась эта беззащитная, легкоранимая женщина? Оливия не желала быть ею. Ей хотелось снова стать бесчувственной жрицей любви. Дамой полусвета, правившей миром мужчин. А женщина, в которую она превратилась, не могла совладать даже с самой собой.

— Почему ты остановился? — спросила она едва ли не с гневом.

— Ты знаешь почему.

— Почему же? — В ее голосе звучала ярость и боль.

— Потому что не в силах уйти. — С внезапной ожесточенностью он развел ее бедра и сделал выпад.

Эрит был крупным мужчиной, и Оливия сжалась, готовясь испытать боль: соитие всегда вызывало у нее неприятное чувство, несмотря на уловку с мазью. Но на этот раз, впервые в жизни, ее лоно увлажнилось соком. Она приняла в себя плоть Эрита необычайно легко, от изумления сердце Оливии на мгновение замерло.

Наконец-то она действительно стала любовницей Джулиана Саутвуда. Не только на словах.

Эрит уткнулся лицом в ее плечо, из груди его вырвалось рычание. Руки Оливии сами собой обвились вокруг него. Кожа Эрита была скользкой от пота, его сотрясала дрожь — он сдерживал себя из последних сил. Но все было напрасно. Бесчувственное тело Оливии не желало откликаться, как и всегда. Она не испытывала даже разочарования, хотя при мысли, что Эриту будет больно, сердце ее мучительно сжималось.

Она слышала прерывистое дыхание графа, его влажные волосы щекотали ей щеку. Их тела идеально подходили друг другу, как две половинки единого целого. Кожа Эрита пылала. Тишину нарушало лишь его шумное дыхание. Оливия знала: он пытается побороть желание пронзить ее снова и снова.

Будь на его месте другой мужчина, она прибегла бы к обычным приемам, давно набившим оскомину. Стонала бы и извивалась, изображая экстаз. Однако Эрит легко распознал бы ложь.

И с ним ей не хотелось притворяться.

Это и пугало Оливию больше всего.

Она вжалась в матрас, чувствуя, как колотится сердце графа, как тело его сотрясает дрожь. Ее ладони скользили по его спине вверх и вниз. Оливии нравилось прикасаться к нему. Ее пальцы робко исследовали его гладкую кожу и твердые бугры мышц. Эрит вздрогнул всем телом и снова сделал выпад. Потом еще и еще. Оливия вцепилась в его плечи, раскрываясь ему навстречу.

Она знала, Эрит старается быть нежным, но не испытывала ничего.

Из ее горла вырвался сдавленный стон. Этот звук пробудил в Эрите что-то дикое, необузданное.

Его движения стали резкими, стремительными, словно Оливию подхватил яростный ветер и вознес к грозовому небу. Но и в самом центре бури, в слепящей бешеной круговерти она оставалась странно неподвижной.

Казалось, прошла целая вечность, прежде чем Эрит замер. Бледный, дрожащий, он запрокинул голову, будто уступая непреодолимой силе, и с шумом втянул воздух. Жилы на его шее вздулись, ноздри расширились.

Оливия ощутила, как внутри ее мощной струей извергается его семя. Это продолжалось бесконечно долго. Наконец Эрит глухо застонал и рухнул. Его тело все еще сотрясалось, но не от напряжения: он был полностью обессилен, опустошен.

Оливия крепко обняла его и прижала к груди. Раньше ей никогда не нравились эти минуты после близости, но сейчас она наслаждалась ими. Ей доставляло необычайно острое удовольствие сознавать, что Эрит принадлежит ей всецело, без остатка. Это незнакомое ощущение захватило ее целиком. Запах телесных соков ласкал ее ноздри, по телу разливалось странное тепло.

Было что-то непередаваемо трогательное в том, как затихший, лишенный сил Эрит лежал в ее объятиях. Оливия с нежностью думала о том, что доставила ему наслаждение, осушила его до самого дна. Она крепче прижала к себе Эрита, словно желая защитить.