Снег холодил лицо, Марк миновал склады и, огибая покрытые льдом лужи, двинулся в сторону ближайшей паромной переправы. Дорога на другой берег занимала около часа. Основное время уходило на погрузку и выгрузку фур и легковых авто, по реке же паром плыл минут двадцать. Но Марк решил подождать, не хотелось тратить деньги. Он теперь не один, а траты, похоже, предстоят немалые.

После переправы Марк пошел вдоль зареченского берега. Обстановка мало отличалась от Левобережья: такие же оставшиеся с войны руины и приспособленные под жилье портовые постройки. Навстречу Марку торопились на паром мужчины, женщины, старики и дети. Если встретить их на другой стороне, то не заметишь ничего особенного, разве что непривычные ударения в речи, но и в разных районах Левобережья тоже ходили свои особые акценты и словечки. Удивительно, как могло накопиться столько ненависти, что люди начали стрелять друг в друга! Андрей Бенеш говорил, что каждый человек втайне лелеет желание доминировать над себе подобными, борьба за власть пронизывает общество снизу доверху – достаточно направить жажду превосходства в единое русло, и социальный взрыв гарантирован. Но Марк верил в другое: людей с детства тянет к теплу и любви, все столкновения и войны происходят от недостатка этих двух простых на вид вещей.

Марк свернул на пустынную улицу, ведущую вглубь города, и минут через пятнадцать вышел к изгороди с черной кованой аркой. За нею виднелись длинные торговые ряды, уже заполненные, несмотря на утро, толпами людей. Кричали зазывалы, и слышались обрывки нестройной музыки. Зареченская барахолка, самая крупная на двух берегах, расползлась на несколько гектаров – город в городе со своими законами и порядками. Здесь безраздельно правил неуловимый Саул. За два послевоенных года он подмял под себя все зареченские криминальные банды. Саул слыл безжалостным убийцей, командовавшим целой армией боевиков. Любые компромиссы с ним невозможны. Правда, в дела Левобережья он не лез – возможно, потому, что местные банды от него откупались.

Снег прекратился, из-за туч выглянуло солнце. Марк вошел в арку и попал в людскую гущу, окунувшись в какофонию звуков.

– Шубы! Шубы! – кричала над самым ухом худющая тетка с подведенными черными бровями. – Платки! Шапки! – перекрикивал ее парень лет двадцати, на каждой руке у него висело по ушанке из собачьего меха. – Подходи! Найдем все, что нужно! – манил рукой толстый загорелый южанин в овчинном зипуне.

На зареченской барахолке торговали всем, чем только возможно: одеждой, продуктами, машинами, бытовой техникой, запчастями, посудой, картинами, марками и значками. Здесь обитали теневые торговые воротилы, поставлявшие контрафактные товары из подпольных цехов, и владельцы тайных таможенных складов, недоступных для налоговой полиции. Фермеры везли сюда урожай, чтобы он не достался перекупщикам по дешевке. Горожане тащили из дома все, что плохо лежит, и вырученные деньги тратили здесь же. Несмотря на заманчивый ассортимент, Марк редко тут бывал. У него под рукой всегда был Флавий, с его способностью достать любую вещь за приемлемую цену.

В центре рынка, как пароход среди лодок, торчал трехэтажный каменный дом администрации. В дверях, сложив на груди руки, стоял бритый наголо двухметровый качок в черной кожаной куртке с меховым подбоем. Ковыряя спичкой в зубах, он лениво рассматривал суетящихся горожан. Марк неспешно подошел и как бы невзначай поправил шапку – так, чтобы обнажилось запястье с оранжевым браслетом, подаренным Ликой. Лицо качка окаменело, он несколько секунд пялился на браслет, но после отвернулся, изображая полное безразличие.

– Мне нужно поговорить с Саулом, – небрежно бросил Марк.

– Ты кто? – процедил качок через губу.

– Человек, – пожал плечами Марк. – У меня к Саулу дело.

– Иди отсюда! – Детина нахмурился. – Не знаю я никакого Саула.

– Я тут недалеко погуляю, – усмехнулся Марк.

Он развернулся и пошел вдоль прилавков, изображая неподдельный интерес к их содержимому. Марк успел примерить шубу и пару зимних шапок, когда рядом возник невзрачный смуглый старик на деревянном костыле.

– У меня есть то, что ищешь, – просипел он с хитрой улыбкой. Лицо его сморщилось, как сушеная слива. – Пойдем! – Он схватил Марка за рукав.

Следом за стариком Марк миновал вереницу лотков с одеждой и свернул в продуктовые ряды. От тошнотворного запаха рыбы у него перехватил горло, на глазах выступили слезы. Марк прикрыл лицо шарфом и следом за хромым провожатым нырнул в темный проем подсобки ближайшего киоска.

– Ну и воняет же у вас… – только и успел сказать Марк.

Через секунду его крепко схватили за руки, сорвали шапку и надели на голову мешок.

– Так ты теперь телефонист? – Андрей прищурился, будто брал Маркуса на прицел.

– Это неважно, – мотнул головой Маркус. – Главное, ты нашелся. – Он улыбнулся и хлопнул друга по плечу.

После побега Андрея Маркус несколько месяцев искал его по интернатским приятелям, приютам и ночлежкам, но все без толку. Объездил по два раза больницы и морги. Никто Андрея Бенеша не встречал и не видел. Человек будто сгинул в черной дыре. Грегор, со своим опытом и способностями, мог бы помочь в поисках, но ничего не делал. Твердил: «Нельзя помогать тому, кто не хочет, чтобы ему помогали». Но у Маркуса была своя правда, хотя он и понимал правоту наставника.

Андрей нашелся сам спустя без малого три года – позвонил в мастерскую и как ни в чем не бывало сказал Маркусу:

– Привет! Давай пересечемся.

Маркус, конечно же, помчался в университетскую кафешку, где они условились встретиться. Приехал на полчаса раньше. Успел проглотить две чашки кофе и с нетерпением ерзал на стуле, поглядывая на входную дверь.

Местные завсегдатаи занимали столики. В душном воздухе разносился монотонный гул голосов, шуршали газеты, стучали о тарелки вилки и ножи. Над барной стойкой тихо бубнил телевизор: по новостному каналу транслировали выступления депутатов вперемежку с репортажами из центрального прибрежного района. Там демонстранты заблокировали колонну зареченских фур, на давая им проехать к переправе.

Наконец, колокольчик на двери звякнул, и на пороге появился Андрей. Он изменился: отпустил жидкие усы и бородку, обрил голову наголо. На нем были модные темно-бордовые брюки-дудочки и такого же цвета пиджак с жилеткой. Маркус вскочил со стула и поднял руку. Андрей заметил его, кивнул и подошел. Они порывисто обнялись, и Маркус почувствовал резкий запах табака, хотя раньше Андрей терпеть не мог сигаретный дым.

Они сели за столик друг напротив друга и, смущаясь от неловкости момента, начали разговор с отвлеченных тем. Середина лета, а погода все не наладится, люди с ума посходили: разграбили зареченское консульство, студенты скачут по улицам с криками: «Левобережье – наше все!», факельные шествия, демонстрации. Властям уже пора наводить порядок, но, похоже, их больше волнуют выборы, назначенные на середину осени – никто не хочет терять рейтинги.