Так и хотелось сказать: «Очнись! Тебя саму недавно кинул такой же богатенький сынок!» Но пришлось смолчать. Я слишком хорошо понимала, что моя несдержанность ранит девушку в самое сердце.

— Нет, — покачала головой Юлька. — Папа припомнил, что имел дело с Гоголевыми. А мама расписала за него сюжет очередного детективного романа. И ни одного доказательства вины нашего соседа озвучено не было.

— Поэтому сейчас мне надо наведаться в гости к этому бабнику и подписать себе тем самым приговор?

Мой гордый ответ больше был похож на жалобный лепет. Стало дико обидно и досадно на саму себя. Сижу и переживаю тут из-за какого-то парня. Дура!

— А почему сразу приговор? — Юлия насторожилась.

— Потому что люблю я его. И ничего не могу с собой поделать в его присутствии, — одними губами прошептала и снова уткнулась лицом в подушку. Уже из этого положения немного громче добавила: — Поэтому разговора между нами не выйдет. Врет он или нет… Не выйдет, понятно?

— Оу… Даже так… — шокировано протянула сестра. — Тогда все ясно. И вообще просто.

— Да где просто? — стараясь не повышать голоса, уточнила. — Я не могу с ним нормально поговорить. Я даже стоять и молчать не смогу в присутствии Никиты.

— Вот, упрямая, — Юлька нахмурилась. — Думаешь, если он увидит тебя в таком состоянии, то захочет?

— Он уже давно хочет — сам говорил, — эхом откликнулась.

— Ну, он же не насильник…

— Нет, конечно! — все-таки я начала выходить из себя. — Это я мазохистка.

— Ну, вот видишь, — нервно рассмеялась систер. — Раз тебе в любом случае хочется быть с ним, тогда зачем сомневаешься? Бежишь от него?

Потому что не хочу быть брошенной дурой, как ты. Как жалко, что этого не скажешь родному человеку в лицо…

— Шутишь? — вымученно прошептала. Потому что голос окончательно перестал меня слушаться. — Окей.

И замолчала. Юля что-то там говорила про мои чувства, которые не угасли даже после разговора с отцом. Про взаимную тягу, которой бессмысленно противиться. Про то, что лучше совершить глупость, чем отойти в сторону и потом всю жизнь корить себя за то, что не смогла решиться и перебороть собственный страх. В общем, глупости влюбленной оптимистки в розовых очках, которой я не являлась. Реалистка с мозгом скептика и сердцем девушки. Душа же находилась в метаниях. Мне хотелось, чтобы Юлия оказалась права. Но это было далеко не так.

Она еще какое-то время проговорила сама с собой и ушла. А я еще битый час не могла успокоиться. Нашла, с кем откровенничать. Юлю, конечно, жалко, но она сама выбрала свой путь. Сама без конца прощает и повторяет собственные ошибки. Вот куда лучше было бы раз и навсегда оборвать все связи и выкинуть подлеца из головы. Да, сложнее, да тяжелее… Но действеннее. И полезнее для собственных нервов. А то так и поседеть от частых расстройств можно.

Еще через полчаса села читать книгу. Села и тут же вскочила на ноги, чувствуя, что еще немного, и от возмущения пар повалит из ушей.

Тук-тук-тук… Тук!

Нет, плакать мне больше не хотелось. И бегать от этого гада — тоже. У меня появилось странное желание наведаться в соседнюю квартиру и придушить Гоголева. Чтобы больше не стучал в мою стенку, когда родители еще не легли спать. Про нашу маму-писательницу и говорить не стоит. Если ее сейчас посетило вдохновение, то над романом она просидит до утра.

Тук! Тук! Тук-тук!

Я тебя сейчас прибью. Через стену пройду и прибью. Чего привязался, когда у меня на душе кошки скребут?

Тук!

Че-орт! Да что же он за паразит такой? Почему не может оставить в покое хотя бы на сутки? Ведь знает же правду и все равно тревожит.

Посмотрела на часы. Поздно… Мне бы принять душ и лечь спать. Только вот совершенно не хочется. И на завтра повторять материал — тоже. Вот, почитать думала, и то не дали. Может, наесться чего-нибудь сладкого с горя? Буду толстая, некрасивая, но довольная жизнью. И сосед от меня уж точно отстанет.

Хотела уже выйти из своего убежища, как вдруг на телефон пришло входящее смс. На экране высветился контакт… соседа. Вот, черт! Забыла добавить его в черный список.

Взяла в руки гаджет, разблокировала экран и тут же наткнулась взглядом на следующее сообщение:

«Лисичка, я больше так не могу. Я не виноват, слышишь? Выйди ко мне, пожалуйста. Нам надо поговорить»

Не надо. Знаю я, как он со мной поговорит. Сгребет в охапку, утащит к себе на территорию и начнет яростно доказывать свою невиновность. И я не могу быть уварена в том, что его уговоры мне не понравятся. Надо же еще папиного вердикта дождаться. А так, откуда я узнаю, соврал мне Гоголь или нет? Как поцелует, так все из головы и выветрится. И сразу доверюсь ему. Нет, лучше подождать. Во избежание.

Уже было полезла в контакты, чтобы заблокировать Никиту, как все мои планы испортило новое сообщение:

«Лисичка, учти, если ты меня добавишь в черный список, то я припрусь к вам под дверь и буду орать до тех пор, пока мне кто-нибудь не откроет. Тупо игнорить меня тоже не советую. Ибо тебя ожидает та же кара. Мне пофиг, что твой отец потом меня прибьет. Он этого не сделает. Потому что я могу быть убедительным. Ну, ты знаешь. Так что иди-ка ты лучше ко мне сама».

Мысленно застонала, потому что этот маньяк не оставлял мне иного выбора. Я ведь не хотела расстраивать родителей? Нет. А чтобы они ни о чем не узнали, необходимо как следует угомонить Никиту. Только как это сделать, если на меня там, снаружи уже расставили ловушку? Собственно, поэтому я предприняла последнюю попытку охладить пыл молодого героя-любовника:

«А подождать денек — другой? Мне нужно время, чтобы все обдумать. И ты прекрасно знаешь, что при тебе я не могу этого сделать. Не могу успокоиться и подумать, как быть дальше. Оставь меня пока в покое. Прошу».

И зачем, спрашивается, душу изливала? Все равно мои слова никто во внимание не принял.

«Я тебе не верю. Так что быстренько собралась и бегом ко мне. Я заказал пиццу и суши. Все для тебя, упрямая. Я считаю до трех…»

Больше мне повторять было не надо. Я мигом подлетела к одному из стульев, на котором лежала моя сумка. Вынула оттуда ключи и на всякий случай сунула их в карман толстовки. Последнюю надела поверх футболки.

«Раз…»

Я опрометью выбежала в коридор. Воровато осматриваясь по сторонам, тихонько отперла входную дверь.

«Два…»

Выскочила на лестничную клетку и тут же уткнулась носом в грудь Гоголя. Так же осторожно прикрыла за собой дверь и устремила недовольный взгляд на парня.

— Три, — довольно улыбнулся парень и поцеловал в кончик носа.

Так бы и придушила его голыми руками. Ух, зараза бессердечная! Просила же подождать. нет, шантажом да вкусняшками выманил меня на ночь глядя. Надеюсь, меня не хватятся. Иначе быть беде.