— Ну, здравствуй, — нахмурилась, позволяя взять себя под локоток и увести в соседнюю квартиру. — Вот чего тебе неймется, а?

— Соскучился я по тебе, Лисичка, — шумно выдохнул молодой человек.

Когда мы оказались в прихожей, он закрыл дверь и указал в сторону кухни. Хм, неужели и правда мы будем есть суши? И почему у меня в груди разливается радость пополам с сожалением? Я вроде и благодарна ему за то, что не давит. Но в то же время в противовес хотелось бы чего-то большего. Чего-то, о чем я потом буду сильно жалеть.

— На холостяцкую берлогу не похоже, — желая сменить тему разговора на более безопасную, промолвила.

Пол чистый, носки нигде не валяются. Согласна, это ужасный стереотип, придуманный женщинами для того, чтобы лишний раз позлословить. Ибо вовсе не обязательно что все мужчины разбрасывают свои вещи по квартире, не закрывают тюбик зубной пасты и так далее. Есть и более чистоплотные парни. Такие вот, как Гоголев, например.

— Тебя ждал, — не пожелал переключаться на нормальную беседу сосед. — Только готовить у меня не шибко получается. Так что потом эта обязанность ляжет на твои плечи, Лисенок.

Я удивленно посмотрела на этого интригана. Значит, он все-таки решил меня окрутить. Ну, не о настоящей же свадьбе идет речь, верно?

Подготовился, так подготовился. Кока-кола два литра, огромный сет роллов, огромная же пицца, две штуки. Будто я тут на все сутки… Зато без алкоголя. Это что-то новенькое. Учитывая тот факт, что меня сейчас наглым образом соблазняют, то логичнее было бы предложить мне выпить. Но нет, все по-честному. Невинно, я бы даже сказала. Хотя, Никита и невинность — две несовместимые вещи.

— Крис, расслабься, — этот наглый птах все-таки подошел ко мне сзади и обнял. Его дыхание приятно грело кожу, и я послушалась. — Я не трону тебя до тех пор, пока ты сама не позволишь мне сделать это.

Этого-то я и боялась. Если он продолжит вести себя в таком духе, то я очень скоро сдамся.

— Спасибо, — тихо сказала, прикрыв на миг глаза.

Меня сжали чуть крепче в своих объятиях. Потом подтолкнули и чуть и не силой усадили на стул. И я была ему очень признательна за это. Потому что сама сдвинуться с места уже не могла. Спасибо сильным мужским рукам и нежным словам, которые молниеносно дошли до девичьего слуха, бальзамом разлились в душе. Словно мед — так сладко мне было ощущать его присутствие рядом.

Молодой человек топтаться на пороге кухни тоже не стал. Устроился слева от меня. Сначала думал расположиться напротив, но потом почему-то решил иначе. По-хозяйски положил одну руку на спинку моего стула и вольготно потянулся. Знаем мы этот трюк. Сначала обнял, а потом я не я и корова не моя. Ух, провокатор.

— Ты решил меня раскормить, — обреченно проговорила, оглядывая голодным взглядом заказанную Гоголем еду. — Я же потом до дома не дойду.

Сказала и только потом поняла, что сморозила лишнее. Может, кое-кто действительно хотел, чтобы я осталась у него на ночь после столь плотного ужина, а я тут уже слюнки пустила. Птах несносный. С него станется, пока я спать буду, по-быстрому наведаться в отцовский кабинет. Если, конечно, папа уже лег спать.

— Донесу, если что, — фыркнул сосед и таки обнял меня за плечи. — Ешь, сколько хочешь.

И уткнулся носом мне в шею. Да так и замер.

— Не обращай внимания, — хрипло проговорил Никита. — У меня крыша просто едет. Скоро пройдет. Мля-а-а… Лиса, не двигайся.

— Так я и не двигаюсь, — отчаянно краснея, сообщила ему. — Ник, ты чего?

— Я того, — выдал тот. — Погодь.

Дурой никогда не была, поэтому сразу просекла, что с ним. Но… А как же Катеньки, Леночки, Дашеньки и так далее? Он что, перестал менять девчонок, как перчатки? Странно… Только ради того, чтобы уложить меня на обе лопатки, длительное воздержание совсем не обязательно.

Хотелось провести рукой по волосам, украсть поцелуй, обнять в ответ и больше никогда не отпускать. Но проделав все это, я рисковала очень скоро оказаться в его постели. А я пока не была уверена, хочу этого несмотря ни на что или нет. Смогу ли идти дальше, если меня на утро бросят? Если да, то месть Гоголева-старшего потеряет всякий смысл. Я ведь не буду особо страдать. Или буду? Ведь гораздо больше я сейчас мучаюсь, в неизвестности. Коря себя за беспочвенный страх и нерешительность.

И вроде прошло всего пара минут, а мне показалось, что целая вечность. Меня, наконец, отпустили. Временно переключив свое внимание на газировку.

— Прости, — так, между делом, произнес Никита. — Я не должен был этого делать.

— Да нормально все, — пробормотала я, стараясь не смотреть парню в глаза. Иначе он все поймет и совсем обнаглеет. — Не переживай.

— Я пообещал тебя не трогать и тут же нарушил свое обещание, — поморщился Гоголев. — Придурок он и есть придурок.

— Ну, зачем ты так? — я все-таки посмотрела на него. Улыбка сама поселилась на губах при виде этого взъерошенного птаха. — Никит…

— М-м-м? — промычал парень и тоже на меня посмотрел. — Ну, Лисичка! Зачем?!

— Что зачем? — моргнула. — А…

И так мне его жалко стало, что сама решилась поцеловать первой. Прижалась губами к его губам, положила одну ладонь ему на грудь и почувствовала, как учащенно бьется сердце моего персонального маньяка.

Никита ответил на поцелуй с таким жаром, что я поняла: быть беде. Но в тот момент меня уже ничто не могло остановить. Тонкий аромат его парфюма пьянил не хуже вина. Вскоре у меня закружилась голова и захватило дух от переполняющих эмоций. Что я там говорила про то, что мне нельзя к нему приближаться? Нельзя. Но я все равно не устояла, а он хитростью добился своего. И теперь я была благодарна за это сжимающему меня птаху. Зачем жалеть о том, что сделал? За полученный опыт, испытанные эмоции, какими бы они ни были. А вот если ты не решаешься чего-то сделать… То тут можно смело обвинить себя в слабости.

Его руки блуждали по спине, губы терзали мои. Мурашки то и дело пробегали по позвоночнику от такой новой, откровенной ласки. В какой-то момент я почувствовала, что его ладони пробрались под одежду, и уже в наглую касаются моей кожи. Я чуть не замурчала от удовольствия, когда он чуть сильнее прижал меня к себе и углубил поцелуй.

Как я переместилась к нему на колени, понятия не имею. Просто вдруг осознала, что сижу в двусмысленной позе и позволяю Гоголеву делать со мной все, что вздумается. Осознала и тут же запустила руки ему в шевелюру, показывая, что не прочь зайти чуть дальше в наших отношениях.

— Лисичка, пока я все еще могу остановиться, — рывком оторвавшись от меня, прохрипел парень. — Скажи «хватит» и слезь с меня поскорее.

Я глухо застонала, совсем не осознавая, что происходит. И почему меня вдруг перестали целовать. Хватала ртом воздух и гипнотизировала взглядом припухшие губы Никиты.

— Не хватит, кажется, — пробормотал Гоголев и вновь припал к моим губам, требовательно целуя.