— Нет, не заходил.

— Врешь.

— Почему я должен врать?

— Если ты ее убил, все равно придется признаться. Не мне, так ему. Он тебя достанет.

— Да хватит меня пугать! Ушел я, понятно? Услышал шаги на лестнице и ушел! Потом снова поднялся, а в студии уже народу полно.

— Пришел, ушел, снова ушел. Зачем?

— Есть вещи, которые объяснить невозможно, — довольно нагло усмехнулся парень. — И потом, если он разбирается, как и почему умерла эта девчонка, почему он тебя не трогает?

— Трогает. Ты подумай на досуге над моими словами. Если что, позвони. Телефон мой не изменился. Есть он у тебя? Или потерял?

— Такими вещами не разбрасываются. Домашний телефон самого Николая Краснова почти то же самое, что пропуск в рай.

— Спасибо за откровенную лесть. Не хочешь со мной ссориться, это понятно. Ведь скоро придется работу искать. За это дам еще и номер мобильника. Сдается мне, что скоро у тебя с памятью будет гораздо лучше. Ты тогда обязательно мне позвони. А пока давай адрес кредитора и возвращайся в магазин. Хозяин ждет.

Парень нацарапал несколько слов на бумажке, рука у него при этом заметно дрожала. Солист «Игры воображения» засунул листок себе в карман, молча кивнул: пока. Парень долго стоял на пороге, смотрел, как известный певец усаживается в новенькую черную «Ауди». Потом повернулся и пошел в магазин.

А Николай Краснов думал о том, где взять деньги. Только что купил дорогую машину и теперь действительно слегка на мели. На жизнь хватает и более чем, но надо откуда-то изъять тысяч двадцать долларов, отдать долг Эдика. Разве что с Шантелем поговорить? Солист «Игры воображения» тяжело вздохнул. Просить у Левы деньги все равно, что пешком в крутую гору подниматься. Чем выше, тем дышать труднее и хочется плюнуть на все и кубарем скатиться вниз.

Так оно и вышло.

— Лева, мне нужно двадцать тысяч долларов.

— Зачем?

— Эдик влетел на крупную сумму, я должен отдать его долг.

— Эдик влетел? Ну а ты-то тут при чем?

— Я его друг.

— Друг? Вы ж два года не виделись!

— Лева, я денег попросил.

— Тебе ж Фонарин дал.

— Я купил машину, — напомнил Николай Краснов.

— Ну, да! «Ауди», А6! Крутая тачка! Я ж тебя предупредил: побойся воров. Ты поставь такую сигнализацию, чтобы при угоне можно было отследить машину через спутниковую связь…

— Лева! Я не про сигнализацию, а про деньги. Не дашь?

— Тебе дал бы охотно. Но ты ж Эдику собираешься отдать. На ветер выкинуть.

— А это не твое дело. Деньги мои, значит, что хочу, то и делаю с ними.

— Пойми, я о тебе беспокоюсь. Это же двадцать тысяч долларов!

— А ты знаешь, кто кинул Эдика на эти деньги? Тот самый парень, который на тусовках выдает себя за Николая Краснова!

— Ну и что?

— Ты ведь тоже там был, Лева. В той квартире на семнадцатом этаже, из которой упала Фиса. Он до тебя еще не добрался?

Шантель заметно побледнел, занервничал.

— Ага! — тут же среагировал Николай Краснов. — Вот она, наша небольшая проблема! Ты боишься, Лева? Боишься. Он что, следит за тобой? Или в твоей квартире ночью тоже оказывается посторонний, а дверной замок цел?

— Да с чего ты взял? — пробормотал Шантель.

— Дай денег.

— Коля…

— Я к Фонарину пойду. Он в курсе, как мы с тобой делим прибыль?

— Хорошо, — тут же сдался Лев Антонович. — Ты же прекрасно знаешь, что это в твоих интересах. Ты артист, человек непрактичный, и можешь сразу все потратить. Я взялся вести твой бюджет, чтобы у тебя, Коля, всегда были деньги. Ведь я…

— Ну ты зануда! Так когда?

— Я не могу сразу выдать такую сумму. Ведь нужны наличные?

— Именно. Когда?

— В субботу, — Коля Краснов перевел дух: уф, поднялся на вершину! Взять бы Леву за шкирку и как следует тряхнуть. Что ж, душу можно вытрясти, а вот деньги… Потом солист «Игры воображения» вдруг спохватился:

— У меня концерт.

— Я буду на даче. С… — Шантель замялся.

— Очередная девочка на месяц? Ты стал как некоторые чересчур экономные работодатели: берешь сотрудника на испытательный срок, платишь по минимуму, а потом говоришь, мол, вы нам не подходите. И как девочки? Не обижаются?

— Зачем ты так?

— Я подъеду вечером в воскресенье к тебе на дачу получить свои двадцать тысяч. Свои, — подчеркнул Николай Краснов.

— Коля, мы же друзья, — напомнил Шантель. — Зачем ты так?

— Да. Мы друзья. Так увидимся в воскресенье?

— Хорошо, — кисло сказал Лев Антонович Шантель, бурно переживая изъятие из бюджета двадцати тысяч долларов. Потом, конечно, не удержался: — Добрый ты, Коля. Нельзя так. Такими, как ты, все норовят попользоваться. Сегодня Эдик, завтра кто-нибудь другой.

— А ты хочешь пользоваться мною единолично, — усмехнулся солист «Игры воображения». — Ладно, ладно, я пошутил.

В тот же вечер он связался с кредитором Эдика. Мужчина, обладающий ярким южным акцентом, сначала приятно удивился:

— Двадцать тысяч? Хочешь отдать? Минэ?

— Тибэ.

— Послушай, дорогой…

— Я Николай Краснов. — Пауза. В курсе или не в курсе, что есть такая суперзвезда на музыкальном небосклоне? Но тон сменил:

— Он минэ больше должен.

— Сколько? — Пауза.

— Тридцать. Пять.

— Я имею в виду последнюю сумму. Те деньги, что выдали Эдику под залог квартиры.

— Слушай, дорогой, минэ что, с семьей на улице жить?

— Где угодно, только не в квартире Эдика. Она очень маленькая, вы с семьей там не поместитесь. Короче, я готов отдать двадцать тысяч долларов в ближайшее время, а вы мне расписку Эдика.

Пауза.

— Хорошо, дорогой. И две тонны процентов.

— За четыре дня?!

— А ты как хотел?

— Ладно, встретимся в ресторане «Эридан» в воскресенье вечером. В семь часов.

— Как-как?

— «Эридан». Если что, я перезвоню.

Сколько же Эдик успел наделать долгов?

* * *

Субботнее выступление группы «Игра воображения» закончилось около семи часов вечера. Это был сборный концерт популярных эстрадных исполнителей, Николай Краснов со товарищи шел где-то в самом конце, на десерт, но перед последней, венчающий кремовый торт, клубничкой. Дожидаться, покуда зрители ее скушают, необходимости не было, финальный коллективный поклон регламентом не был предусмотрен. А Коля Краснов регламент очень уважал. Посему, откланявшись, он тут же выскочил на улицу и прыгнул в свою новенькую «Ауди».