Город тонул в черном зловонном дыму, сквозь который едва пробивался свет багровых фонарей. Еще только подплывая к Габену, господин Лемони подумал, что дымная туча, окутавшая город, — это следствие работы многочисленных фабрик, но, оказавшись на улице, он понял, что дело вовсе не в фабриках. Почти все окна были заколочены, на многих дверях смолой кто-то вывел: «ГР». Что это значит, господин Лемони, разумеется, не знал.

С каждым пройденным вглубь города кварталом картина становилась все ужаснее. По пути на улицах ему не встретилось ни одного прохожего, но вместо них он увидел там кое-что другое. Трупы. Множество изуродованных трупов лежало вдоль обочин. Все тут же встало на свои места: в Габене свирепствовала пандемия.

Бродя по улицам, в какой-то момент господин Лемони наткнулся на одетых в длинные кожаные плащи и носатые птичьи маски людей. Они называли себя «докторами», но вместо того, чтобы кого-то лечить, просто руководили местными полицейскими, которые стаскивали мертвецов на телеги, укладывали их штабелями и отвозили на площади, где были устроены гигантские костры, — именно эти костры, которые горели дни и ночи, и создавали черный дым. У докторов господин Лемони узнал, что в Габене не просто чума, а так называемая «гротескиана» (о такой болезни аптекарь прежде не слыхал) и что она бушует уже два года. Больше они ничего ему не объяснили и посоветовали убираться из города как можно скорее, пока он не заразился или не стал ужином для гротесков. О том, кто такие эти гротески, они также в подробности вдаваться не стали.

Последовав совету докторов, господин Лемони поспешно вернулся в порт, по пути отбиваясь от громадных, размером с собак, крыс. Тогда он подумал, что это и были гротески. Что ж, он ошибался.

Сбежать из города господину Лемони так и не удалось. Добравшись до причала, возле которого был пришвартован его «Таблеринн», он увидел большой черный экипаж с гербами Габена на дверцах, а также перегородивших все подступы к судну полицейских. Один из них «со всем уважением», но не терпящим возражений тоном, пригласил господина аптекаря пройти в экипаж.

Господин Лемони принял «приглашение». В экипаже сидела молодая дама в траурном платье и вуали. Она представилась вдовой недавно почившего бургомистра Габена.

Господин Лемони спросил у нее, чем может помочь, в тот момент даже не догадываясь, что эта обычная формальная фраза и станет тем, из-за чего он в итоге и останется в Габене навсегда.

Вдова бургомистра сказала, что наслышана о его талантах в изготовлении лекарств, которые, если верить слухам, способны творить чудеса, а Габену как раз и нужно чудо. Господин Лемони попытался было объяснить ей, что никогда не слышал о такой болезни, как «гротескиана» и попросту не представляет, чем ее лечить, но собеседница перебила его: «У вас нет выбора, господин аптекарь. Вы останетесь в Габене до тех пор, пока не изобретете лекарство».

Господин Лемони понял, что попал в капкан и единственным вариантом выбраться отсюда для него и правда является победа над ужасной болезнью.

«Что вы можете мне рассказать об этой гротескиане, мадам?» — спросил он, и вдова бургомистра сообщила ему все, что знала.

Болезнь поселилась в городе с прибытием поезда, полного мертвецов, который пришел на вокзал Габена одной ночью. Никто не знал, что это за поезд и откуда он прибыл. Первыми заболели служащие вокзала и пассажиры, которые были на станции. Они разнесли болезнь по всему городу. Все началось с приступов сомнамбулизма, к нему постепенно добавился кашель — кашляя, заразившиеся выдыхали черную пыль. А потом наступала смерть. С момента заражения до появления очередного покойника проходила всего неделя. Но худшим проявлением болезни была вовсе не смерть. На некоторых жителей Габена гротескиана действовала иначе — они утрачивали человеческий облик и превращались в жутких монстров — гротесков. В приступах звериного голода гротески начали охоту на людей, пожирая их сердца.

Габен охватило безумие. Все городские доктора оказались бессильны. Многие кварталы огородили, полиции удалось лишь отловить всех заразившихся в Старом центре и Сонн и запереть их в привокзальном районе Тремпл-Толл, который стал карантинной зоной…

Господин Лемони слушал молча, и, когда вдова бургомистра, договорила, сказал: «Мне нужно провести исследования…»

На что вдова бургомистра ответила: «О, я предоставлю вам такую возможность. Все палаты нашей лечебницы для душевнобольных заполнены схваченными гротесками…»

Они отправились туда незамедлительно, и господин аптекарь взялся за изучение гротескианы и поиск лекарства. Вдова бургомистра лично помогала ему в исследованиях. Проходили поиски лекарства трудно, когда уже казалось, что рецепт вот-вот будет найден, болезнь одерживала верх, и приходилось все начинать с начала. И все же, несмотря на трудности, спустя несколько месяцев лекарство было найдено…

Лемюэль не знал, как именно прадедушка его изобрел и что это было за лекарство. Он сказал: «Мне известно лишь то, что ужасная пандемия была побеждена, а вскоре от гротескианы не осталось и следа, словно само ее присутствие было всего лишь кошмарным сном. Город ожил, карантин отменили, Габен вернулся к привычной жизни. Появился новый бургомистр, а вдова прежнего стала женой прадедушки — за то время, что они с ним искали лекарство, они сблизились и полюбили друг друга. Прадедушка остался в Габене и открыл здесь аптеку. Он прожил невероятно долгую жизнь — почти две сотни лет не давал себе умереть при помощи своих лекарств и даже застал моего отца, но однажды прадедушка просто устал от жизни. Габен многое потерял с его смертью…»

Рассказанная кузеном история была сплошь покрыта белыми пятнами, как карта плохо исследованного океана: откуда взялся поезд мертвецов? как прадедушка изобрел лекарство? что стало с пойманными гротесками? Ответов на эти вопросы у Лемюэля не было…

Впрочем, пришел в комнату прадедушки Джеймс вовсе не за ними.

В отличие от комнаты кузена, книжных шкафов здесь не было, и пришлось изучить содержимое всех прочих.

Прошло немало времени, а ничего, что хоть как-то напоминало любые прописи (не обязательно секретные) Джеймс так и не нашел.

Устало опустившись в кресло у камина, он задумался: «Они точно где-то здесь! Не таскает же их Лемюэль с собой или…»

И тут его посетила мысль настолько гадкая, что он даже заскрипел зубами: «Ну конечно! Конечно, Лемюэль держит их где-то под рукой! Он же готовит свои чудодейственные сыворотки, используя прописи, — зачем ему таскаться за ними сюда каждый раз? А это значит…»

Это значило, что Джеймс напрасно подстраивал усыпление мадам