– Ирма? Кто это?

– Ну, из «Матиза».

– Не знаю, – покачал головой тот.

Михаил нервничал в неизвестности, но в отделении выяснилось, что Ирма приехала тоже, в другой машине. Сколько было в итоге собрано патрулей, и ГИБДД, и милиции – было непонятно. Ясно только, что к этому цирку было проявлено большое внимание. Даже, кажется, на месте задержания делали что-то типа оперативной съемки.

– Ирма! – Миша окрикнул сидящую в углу на стульчике девушку.

– Как ты? – бросилась к нему она.

– А где… эти? – спросил он, лихорадочно соображая, чего им нужно делать теперь. Ведь, по большому счету, вот сейчас-то все и начнется. Ох, как хорошо он помнил всю эту так называемую процедуру. Следователей-дознавателей, которым вообще ничего не докажешь, свидетелей, которые испаряются, как дым. Какие-то липовые бумаги. Хотелось кричать – за каким хреном я в это все впрягся! Опять жить разонравилось на свободе? Мне что, больше всех надо? И все же был какой-то смысл… Нет, по-другому-то было нельзя. Почему? Михаил вдруг задергался и огляделся вокруг.

– А где ребенок? – вдруг вспомнил он.

– Дома. Дома. За ним мой папа приезжал.

– Слава богу, – выдохнул Михаил. И упал на соседний стул, закрыл глаза, замолчал. А дальше действительно началось. Эти, из BMW, оказались тоже тут, в обезьяннике. Буянили и плевались. Видимо, действие «вещества» было в самом разгаре. Это хорошо.

– А тебя я уговорила не сажать, тут оставить. Ты же ведь приличный человек и не убежишь? – улыбнулась Ирма.

– Нет уж. Я уж лучше тут, – усмехнулся Михаил. И добавил: – Мы же ведь с тобой даже и незнакомы.

– Да уж, смешно, – улыбнулась Ирма и опустила глаза.

– Михаил, – представился еще раз он, галантно протянув руку в наручнике.

– Ирма, – кивнула она и пожала руку.

– Послушай, Ирма, они, возможно, большие ребята. Судя по номерам. И все равно тут лучше, чем на дороге. Нам бы только свидетелей каких найти. Хоть бы из кафе. Но вряд ли кто… Ладно, есть у меня одна мыслишка.

– Ты только не волнуйся. Дай я тебя йодом помажу. – Ирма отошла к оперативнику в комнате, отгороженной решетками и стеклом. Через пару минут вернулась с какими-то медицинскими банками-склянками, наколдовала что-то и потом притронулась ваткой к кровоточащей ссадине на голове. Михаил вздрогнул, зашипел, а Ирма подула на ранку, как будто он был маленьким ребенком, а не взрослым мужчиной.

– У кошки боли, а у Миши не боли. – Она улыбнулась и убрала руку.

– Да не стоит. Зачем кошек мучить, – делано возмутился он. И стало на душе так легко, спокойно. Будто бы и не было этого чокнутого дня, сумасшедшего вечера. Они сидели и болтали, пока к ним не подскочил какой-то шустрый, невысокий, плотного телосложения молодчик в форме.

– У вас есть разрешение на ружье?

– А как же! – кивнул Михаил, и дальше уж они стали разбираться. Разбирались до утра. Малиновый много кричал, грозил связями, но, к вящему удовольствию Михаила, оказалось, что этот самый Малиновый, в реальности Бобков Алексей Иванович, не владелец «бэхи», не обладатель блатных номеров и связей, а только лишь шофер некоего депутата, к коему, как настоящему слуге народа, и прилагались все эти блага жизни в виде синей мигалки, тонировки, правильных номеров, почета и уважения. Остальные же двое вообще были мутные, к депутату не относились ни с какого боку.

– Он уволен, – сухо и коротко отреагировали на вопросы следователя по телефону по месту официальной регистрации депутата. Впрягаться за Малинового не стали, тем более что он, как было выяснено путем проведения медико-биологической экспертизы, действительно всю дорогу находился под воздействием запрещенных препаратов какой-то там группы. Подробностей, конечно, никаких не было сообщено в интересах следствия, но то, что наркотики были, скрывать не стали.

– Я так и подумал, – поделился соображениями Михаил.

– Правильно подумали. Вот только… действия ваши. Уж очень они экстремальны, – вздохнул следователь. – Дело-то я все-таки заведу.

– Но они же меня били! – Михаил возмутился. – Они ребенка хотели увезти. Я с ними час пререкался, пытался отбазариться. И я же не стрелять хотел. Только чтобы вас дождаться!

– А вот этому всему подтверждения нет. Эти трое утверждают, что сначала твоя Ирма им машину разбила, а потом ты выскочил на них с ружьем и положил всех на землю. А они мирно хотели вызвать ГИБДД.

– Конечно! – фыркнул Михаил.

– Да. Чтобы КАСКО оформить.

– У них КАСКО? Вот суки, а с девчонки десять штук требовали. Сами в нее въехали спьяну, и сами денег хотели. Шантрапа.

– Не спорю, – согласился следователь. – Но как доказать-то?

– А знаете, – улыбнулся Миша, – если вы мне поможете… Есть одна мысль. Может, и пустышка, а может, и нет.

– Что вы имеете в виду? – сосредоточился следователь. Его тоже можно понять, ему раскрываемость нужна. В ту сторону, в другую – как пойдет. Но раскрываемость.

– Я имею в виду доказательства. Толстые, жирные, для любого суда.

– Да что вы? – ухмыльнулся следователь. – Говорите.

* * *

В конечном итоге Ирме и Михаилу очень повезло. Обстановка на дорогах нынче из рук вон плохая. Малому бизнесу очень-очень тяжело. То пьянота какая-то платить откажется, водку будет из-за прилавка таскать, то подростки придут за пивом, тоже без денег. То к продавщицам пристанут. В кафе и того хлеще. Конечно, уже не девяностые, кривая преступности пошла вниз, кто спорит. И все же на дорогах бывает всякое. И наезды, и просто всякая мерзость. Типа поджогов, наездов всяких скинхедских. Кафе-то с магазинчиками кто держит? Да и неважно, кто там на самом деле. Считается, что приезжие. Кто они там именно: армяне, азербайджанцы или вообще, по чистой случайности, русские – какая разница. Черные. Так что приходят всякие чистить Русь-матушку, как будто той есть до этого дело. И будто от одного-другого избитого армянина или таджика России станет легче.

Однажды зимой около кафе «Придорожное» убили продавца жидкости для стеклоомывателей автомобилей. Кому мешал? Стоял на обочине, около стойки с синими баллонами, перепрыгивал от холода с ноги на ногу. Звали Ахмедом. По-русски говорил плохо, работал за копейки, приехал к брату. Улыбчивый был, всем помогал, заливал жидкость прямо в бачки омывателей, причем безо всякой дополнительной платы, чисто из любви к искусству. Такой сервис. Так нет, зарезали, расисты. Пьяные, конечно. За догоном приехали, а когда обратно из магазина шли, он им и улыбнулся. Люди были, конечно, и видели, все видели. И драку, и крики, и разлитую жидкость для стеклоомывателей вперемешку с кровью Ахмеда. Но найти кого-либо и что-то доказать не вышло. Как в воду канули, никто их не видел, не слышал, тем более ни номеров, ни марки машины. Куда там. Глухарь.

С тех пор на столбах около кафе «Придорожное» и магазина «Продукты», а также и внутри оных имелись камеры слежения. Дорого, конечно, но зато можно хоть что-то доказать. Именно одну из них и заметил Михаил, нежась на асфальте после устрашительного удара в челюсть. Конечно, камера могла оказаться нерабочей, выключенной. Или пленка могла в ней закончиться, или что там сейчас – диск. Но повезло. Все было запечатлено, все зафиксировано и предоставлено интересующейся общественности в лице следователя, причем в разных ракурсах. И как Ирмину машину ударило, подбросило, оттащило назад. Хорошо еще, никто не проходил мимо в этот момент. И как ей Малиновый по щеке залепил (этого она, кстати, Мише не говорила). И как документы отбирали – в общем, все.