– Ты труп! – пискнул Малиновый, но не шевелился. Михаил отошел на пару шагов назад, не сводя с того глаз, потом кивнул:

– На землю.

– Что?

– Что слышал. И вы – сюда! На землю. Ирма, иди сюда! – крикнул он, и Ирма, с ужасом следящая за происходящим, выскочила из «Матиза», где от страха отчаянно рыдал Паулас.

– Ты труп, слышишь? – бормотал с земли Малиновый.

– На слух не жалуюсь, – сквозь зубы бросил Миша. – Ирма, у меня в машине. Веревки. Их надо связать. Что милиция?

– Едет. Сказали, что вот-вот.

– Как только, так сразу, – фыркнул Михаил, следя, чтобы все трое были связаны должным образом. Между прочим, это не так просто – связать человека, который вырывается, напрягает мышцы, старается сохранить пространство для рывка. А если ты этого никогда не делал, то это сложно втройне. Ирма, по всем приметам, не делала этого никогда. Трясущимися руками она скорее обматывала, чем связывала их веревкой. Как сматывала бы нитку в клубок.

– Туже, надо туже, – беспокоился Михаил. Лучше бы он сам, но он не мог снять их с мушки. Сейчас, когда они подошли к развязке, любое движение – и дело может действительно кончиться совсем плохо. Они все уже совсем заигрались, так что теперь все было крайне опасно.

– Я не могу туже.

– Ирма, у тебя сын. Ты должна. Свяжешь их – и уезжай.

– А ты? – испугалась она.

– А я тут побуду еще. Не думай обо мне, я тебе кто? Сына вывези. И милицию бы скорее.

– Ладно.

– Перебрось между запястьями.

– Ну ты и пожалеешь, – продолжал с бессильной яростью изрыгать проклятия Малиновый. Он даже несколько раз ударил сам себя лбом об асфальт, так было обидно лежать тут, как лошок. Удивительно, что это обычно отнюдь не безлюдное место буквально вымерло. Ни в кафе, ни в магазине, ни у дороги – ни единой живой души. Как будто кто включил вывеску «Опасно, не подходить». Начинало темнеть. Машины заворачивали и тут же уезжали, даже не пытаясь разобраться, в чем дело и почему кто-то стоит с охотничьим двухствольным ружьем посреди бела дня (пусть вечера).

– Своя шкура ближе, – пробормотал Михаил, пытаясь понять, что же теперь делать дальше. Ирма, закончив связывать, сдула со лба налипшие волосы.

– Все.

– Езжай. Скорее.

– Ладно, – кивнула она и направилась к «Матизу». Только сейчас Михаил разглядел, как сильно пострадала Ирмина букашка. «Матиз» стоял практически со снесенным капотом, без бампера, с трещинами по лобовому стеклу. Не факт, что он сейчас вообще сможет сдвинуться с места.

Картина действительно складывалась вполне ясная. Михаил, пока было время, мог прикинуть, что же случилось на самом деле. Этот, Малиновый, обдолбавшись, перепутал, как говорится, педали и понесся задом с парковки, выезд с которой был вперед. Удар был сильным, машина, по которой он пришелся, – легкой. Ее вынесло на соседнее парковочное место. «Бэха» развернулась и осталась стоять на месте удара. Джипу-то этот «Матиз» – как перышко. Так что, если бы все было наоборот, машины бы не разлетелись в стороны, а стояли, плотно вжатые одна в другую. Если бы «Матиз» действительно был виновником столкновения, его бы практически намотало, вбило бы в джип, а тот бы вряд ли с места сдвинулся. Тяжелый, гад… А168МР. Только бы не оказалось, что этот Малиновый придурок действительно какой-то депутат. Это будет плохо, плохо, очень плохо…

На этой не самой веселой мысли Михаил вдруг осел на землю, потеряв всякую связь с реальностью. Как будто колени подломились, а голова погрузилась в какой-то вязкий неприятный мрак. Двустволка выпала из рук, и от соприкосновения с асфальтом издала жалобный, бряцающий звук. Не успев охнуть, Михаил потерял сознания. Ни боли, ни удивления он испытать не успел.

* * *

Славно, что доблестная милиция иногда все-таки приезжает. Однако в данном случае, приехав, она все поняла неверно. И это неудивительно, ведь что узрели сотрудники правоохранительных органов? Трех милых молодых людей, лежащих на земле, связанных, беспомощных, и одного бандита, вооруженного до зубов чем-то забавным, но все-таки вполне огнестрельным. Моментально был принят и приведен в действие план «Перехват». Не «Буря в пустыне», конечно, но сработано все было чисто и четко, как по нотам. Подкатили с выключенными фарами, передали по рации тревогу, остановились за каким-то кафе.

– Аккуратно вырубаем. Не думаю, что он профи, – подметил майор, немного нервничая, ибо не планировал на сегодня такой активности. Весь день писал протоколы ДТП, уже устал, собирался на перерыв законный, сорок пять минут. А тут такое. Не авария, а гангстерский боевик. Просто кошмар, а не вызов.

– Стрелять? – уточнил лейтенант.

– Ты что, сдурел? – вытаращился майор. И дальше, как в каком-то реалити-шоу американском, милиционеры побежали, тихо и по возможности бесшумно (насколько это вообще возможно для людей с одышкой и лишними двадцатью кило), переглядываясь, знаки всякие пальцами показывая. Они, черт возьми, не группа захвата. Но кончилось все хорошо. Буян был вырублен с одного удара и осел на землю, вернее, на асфальт, как пыль. Ружье изъяли. Девушка с ребенком, которая звонила, тоже, к общей радости, нашлась, визгу было – море. Утверждала, что вырубили не того, что виноваты те, что валялись на дороге.

– Ты их номера видел? – аккуратно (и тихо) уточнил майор у лейтенанта.

АМР – номера нехорошие, они совсем расстроили майора, окончательно. Но делать уже было нечего, все зашло далеко, дальше некуда. Были вызваны еще две бригады, дознаватель из следственного отдела. Забрали всех. А дальше – не его ума дело. Слава богу, все живы и условно здоровы. И пусть их, мать их, всех вообще пересажают. Вместе с визжащей дамочкой.

* * *

В себя Михаил пришел только в машине. Он был пристегнут наручниками к решетке, голова болела, запястья ныли, и еще губа отекла. Он застонал было, но тут же обрадовался, что трясется в жестком салоне милицейского «козлика», а не в комфортном кожаном салоне «бэхи». Вот уж это было бы куда хуже.

– Командир, – прохрипел он, но даже сам себя не услышал. Там, за перегородкой, мирно шипела рация, передавая какие-то коды и обрывки слов, понять которые было невозможно без перевода. Двое тихо разговаривали.

– Командиры! – снова попытался он, на этот раз куда успешнее. Дырчатая перегородка открылась, с той стороны появилась чья-то незнакомая улыбающаяся физиономия.

– Очухался? Вот и славно. Что ж ты, приятель, свихнулся? Ружьем размахивать!

– Они… они угрожали.

– Тебе, пожалуй, поугрожаешь, – хохотнула физиономия.

– Не мне.

– Ладно, – примирительно отмахнулся тот. – Разберутся.

– Надеюсь, – пробурчал Миша, почувствовав, что, кажется, вывихнул руку. Сустав заныл. Эх, старость не радость. Такой кордебалет да в сорок три года. Дурак, дурак. – А где Ирма? – спросил он в окошко перегородки.