Вас впустит, ознакомитесь с материалами в его присутствии. И Новотного с собой возьмите, чтобы не просиживал штаны у всех на виду, – последнее, как и полагается руководителю, он произнес громко, резко и недовольным тоном.

Заместитель взглянул на часы. Адлер напрягся.

– Уже половина девятого? – возмутился Куроки. – Черт, подойдите ко мне завтра с утра. Но есть еще один вариант: согласно решению суда, Карел Дворжак был направлен на принудительное лечение в… – он пролистал протокол до конца, – в психиатрическую клинику закрытого типа. Наверняка, Вы и сами это заметили. Насколько мне известно, это учреждение существует и по сей день. Составьте официальный запрос от имени начальника Пчинского, я у него подпишу, зарегистрируйте и отправьте по факсу. Обязательно с пометкой «срочно».

– А я думал, Вы не в ладах с Пчинским.

Куроки опустил голову и теперь смотрел исподлобья.

– Пчинский с удовольствием согласится помочь… особенно если ради этого не придется отрывать задницу от кресла. И, – добавил он добродушным тоном с легкой улыбкой, – процитируете хоть кому-нибудь эту реплику – поедете в Жатец.

Следователь оторвал кисти рук от стола, помахал ими, показывая тем самым согласие.

– Думаю, пан Адлер, Вам стоит заняться и тем, и тем. От Вас зависит с чего начать.

– Я бы предпочел начать с суда.

– Хорошо, начните с суда. Надеюсь, Вы не идете на поводу у журналистов?

– Что?

– Вчера один из них хотел обнародовать достаточно провокационную статью о похищении Лиховской, но редакторы не пропустили в печать. Мне сообщили об этом полчаса назад, – Куроки отвел глаза в сторону и покопошился языком в передних зубах, затем сглотнул и покривился, словно сказанное ранее имело дурной привкус. – Уверен, Вы к этому не причастны.

– Не причастен, – подтвердил Адлер, стараясь звучать как можно более убедительно.

– Хорошо. Будьте завтра вот по этому адресу, – он нацарапал на листке название улицы и номер дома, протянул его следователю. – Знаете, где это здание? Напротив кафе «Южная ночь».

– Да.

Заместитель набрал со стационарного телефона кабинет Новотного, но трубку никто не поднял. Посмотрев на часы, он заключил:

– Что ж, наверное, уже ушел. Позвоните на сотовый, предупредите его. Кстати, завтра прибудет комиссия для проведения зачетов по стрельбе. Явка обязательна.

– Я понял, понял, – утомленно согласился следователь и направился к выходу.

* * *

Утром у входа в здание суда полицейских встретил высокий короткостриженый мужчина, с виду настолько серьезный, будто готовился к встрече с избирателями перед предвыборной гонкой.

– Меня зовут Здислав Бексинский, – представился он. – И, предвосхищая Ваши вопросы, отвечу: да, я поляк. В данный момент на мне лежат обязанности судьи, прошу об этом не забывать. К слову, где Вилли?

– Вилли… Куроки? – спросил Новотный и легко хихикнул.

– Конечно! Полагаю, Вам не стоит его так называть, чтобы не нарушать субординацию.

– Он очень занят, потому послал нас.

Бексинский недовольно фыркнул.

– Если бы я знал, что Вилли не придет – не стал бы ждать. У меня сегодня короткий день.

– Возможно, потому он и сказал, что явится лично, – догадался Новотный. – Чтобы Вы нас дождались.

Лицо судьи озарилось. Нахмурившись, он смиренно кивнул и произнес:

– Что ж, теперь понятно, почему Вы детектив. Идемте за мной.

Двери в судебные архивы показались неестественно высокими. Помещение представляло собой пристройку, стены которой хранили блеск свежей краски. На дверных косяках виднелись следы отклеенных на скорую руку штрихкодов и заводских этикеток.

– Пожалуйста, секунду, – сказал Бексинский, подбирая нужный ключ. – Кажется, этот.

Их взору открылась прохладная комната с холодным жужжащим освещением. Массивные металлические стеллажи подпирали потолок. Широкие скоросшиватели теснились друг к другу так, что между ними не просунуть и палец. Каждый или совокупность нескольких были чьей-то судьбой, но следователей интересовала только одна папка.

– Итак, что Вам нужно? – спросил судья с легкой улыбкой, точно продавец товаров. – Убийство? Грабеж? Разбой?

– Дело 946-89, – промямлил Адлер и закашлял.

Бексинский поморщился то ли от номера, то ли от резкого запаха сигарет, послышавшегося изо рта следователя. Он вдумчиво почесал лоб, словно искал пропавшую челку.

– 89 год? Достаточно старое дело, – подметил он. – Должен спросить: бессрочно хранятся только дела по особотяжким преступлениям. Оно таким является?

– Да, – кивнул Новотный. – Убийца женщин Карел Дворжак, но газеты его называли…

Бексинский жестом попросил следователя остановить болтовню и указал направление движения.

Проходы между стеллажами были столь узкими, что в них нельзя было разминуться, не стукнувшись локтями, поэтому, дойдя до нужного стеллажа, судья попросил полицейских сдать назад, чтобы самому суметь выйти.

– Тут особо тяжкие, по которым приговор вынесли более 25 лет назад. Интересующие Вас документы либо найдутся здесь, либо их не будет вообще.

– А такое возможно? – поинтересовался Новотный.

Лицо Бексинского на секунду исказили морщины презрительного возмущения. Ему претило говорить о халатности в стенах суда, в чем бы она ни заключалась.

– Полгода назад мы реорганизовали архив. Раньше он находился в другой части здания, в более узком помещении, – он изобразил пальцами сжимающиеся тиски. – Его затопило. О периодических проверках речи и не шло, не говоря уже о ежегодных отчетах по объему. Это было во времена прежнего руководства, естественно. При переносе обнаружилось, что некоторые из дел попросту рассыпаются от старости. Отдельные документы теперь хранятся в ящиках, утилизировать их незаконно, но и собрать их никто пока не взялся, – он прищурился. – Можете считать, что Вам повезло – в старом архиве Вы точно ничего бы не нашли.

– Уверен, так и есть, – успокоил его Новотный. – Будете с нами, пока мы ищем?

Бексинский расхохотался.

– Решили, раз я Вас сюда препроводил, то мне и заняться теперь нечем? Наверняка, Вам и самим будет неуютно работать, чувствуя на себе посторонний взгляд. У Вас есть около 3х часов, прежде чем заведующий архивом станет задавать вопросы. Он будет периодически приходить и проверять, не пугайтесь – это у него в должностных инструкциях, потому дела не разбрасывайте и не повреждайте, – он перечислял скороговоркой заученные правила. – Копии снимать запрещено, если нужно – сделайте записи. Надеюсь, у Вас есть на что записывать, если нет – Ваши проблемы. Вынести ничего не пытайтесь – Вас проверят на выходе. Понятно?

– Да, – ответил Адлер. – Это все, что нам нужно знать.

Бексинкий быстро зашагал к выходу. Закрывшаяся дверь отрезала шум, идущий из коридора, и только теперь стало понятно насколько тихо в архиве. Полицейские потратили около часа, обыскивая стеллажи, но ничего полезного на глаза им не попалось. К этому моменту их одежда покрылась россыпью пыли и сухого желтого клея, падающего из переплетов проклеенных книг.

В попытке оправдать тщетные поиски, Новотный взобрался по архивной лестнице и спустил 2 коробки