эсерки Каплан […]. Козловский рассказал мне, что Каплан производит крайне серое, ограниченное, нервно-возбужденное, почти истерическое впечатление. Держит себя растерянно, говорит несвязно и находится в подавленном состоянии. Козловский сказал, что, несомненно, это дело рук организации эсеров, хотя Каплан и отрицает это, и что здесь ясна связь с петербургскими событиями (убийство Володарского, Урицкого) и что, конечно, можно ожидать и других выступлений[77].

Как потом стало известно, никакой связи с убийствами Володарского 20 июня и Урицкого 30 августа покушение на Ленина не имело. Никаких других «выступлений» тоже не было.

Вечером 30 августа, после покушения на Ленина, была задержана еще одна женщина — «обывательница» М. Г. Попова, задававшая после выступления Ленину у машины бытовые вопросы и раненная одной из пуль. Ее перевязали в Павловской больнице, где Попова служила кастеляншей, и отвезли в Замоскворецкий военкомат (куда отвезли и Каплан). Причиной ареста Поповой послужили показания милиционера А. А. Сухотина: «Шагах в 4-х от т. Ленина на земле лежала женщина на вид лет 40. Последняя кричала: “Я ранена. Я ранена” — а из толпы кричали: “Она убийца”. Я бросился к этой женщине вместе с т. Калабушкиным, подняли ее и отвели в Павловскую больницу»[78].

Из Замоскворецкого комиссариата по требованию Петерса Каплан и Попову в разных машинах перевезли в тюрьму ВЧК на Лубянке. С Каплан в автомобиле ехал сотрудник ВЧК Григорий Александров. С Поповой — на грузовике Красного Креста — «чекистка-разведчица» Зинаида Лёгонькая.

На Лубянке арестованных ждали нарком юстиции Д. И. Курский, член коллегии наркомата юстиции М. Ю. Козловский, секретарь ВЦИКа и доверенный Свердлова В. А. Аванесов, Петерс и заведующий отделом ВЧК по борьбе с контрреволюцией Н. А. Скрыпник. Позже прибыл Свердлов.

В течение четырех дней — с 30 августа по 2 сентября — допросили более сорока свидетелей. Однако последний известный нам допрос Каплан датирован 31 августа.

Допросы Каплан в ВЧК велись сухо и формально. Все шесть допросов были проведены в течение 24 часов после ее задержания, и они были очень короткими. Ее допрашивали разные люди, задававшие одинаковые вопросы. Все показания Каплан давала на себя сама. Никаких улик против нее в распоряжении следствия не было. Опознать ее никто не мог. Оружия при ней тоже не нашли. Результаты обыска, проведенного в Замоскворецком комиссариате тремя женщинами — Лёгонькой, Д. Бем и З. Удотовой, — хорошо известны из запротоколированных показаний Бем и Удотовой, данных 30 августа 1918 года. Найдено ничего подозрительного не было[79].

Подписать Каплан согласилась только два протокола допросов. Никакой интересующей чекистов информацией Каплан не располагала, и ничего вразумительного о покушении на Ленина она не сообщила. Кто ею руководил, кто ей помогал вести слежку, кто снабдил ее оружием? Об этом нет ни слова. И, конечно же, не потому, что чекисты не могли выбить из Каплан показания. Не будем давать волю воображению и фантазировать на тему о том, как именно в ВЧК могли пытать террористку, только что стрелявшую в «вождя мировой революции», если требовалось получить от нее показания и узнать имена сообщников. Было очевидно, что по каким-то причинам показания Каплан всерьез никого не интересовали. Попову же, наоборот, продержали в тюрьме ВЧК до начала октября. 31 августа в качестве заложников арестовали и поместили в тюрьму ВЧК мужа и двух дочерей Поповой. Впрочем, их чуть ли не в тот же день выпустили[80].

Иначе поступили с Поповой. Уже утром 31 августа арестовали и поместили в тюрьму ВЧК в качестве заложников ее мужа и двух дочерей[81] (в начале сентября их освободили). Попову освободили за отсутствием улик в начале октября, выдав ей единовременное пособие[82].

Итак, Попову в тюрьме держат и допрашивают больше месяца, а на допросы вроде бы причастной к покушению и сознавшейся в теракте Каплан потрачены лишь сутки[83].

2 сентября 1918 года следователь ВЧК Кингисепп провел «следственный эксперимент» — инсценировку покушения. В ходе его выяснили, что «стрелявшая находилась у переднего левого крыла машины, а Ленин — в пределах одного аршина от заднего. Предположительно, все четыре пули (выстрелов было четыре) направлены были одинаково: снизу вверх. Стрельба велась с расстояния 4–4,5 метра, под углом 45–50 градусов и, скорее всего, с колеса машины[84]. Не похоже, чтобы так мог стрелять человек, не имевший опыта стрельбы из пистолета.

В хранившемся в ВЧК деле о покушении на Ленина отсутствовали несколько листов: 11, 84, 87, 90 и 94. В них содержатся показания свидетелей, утверждавших, что в Ленина стрелял мужчина. Похоже, что сам Ленин, которого так и не допросили, тоже видел стрелявшего в него мужчину. По крайней мере, когда Ленин пришел в себя, то спросил: «Поймали его или нет?»[85].

Из показаний свидетеля А. В. Кузнецова тоже следовало, что стрелявший был мужчиной:

Недалеко от него [Ленина] было брошено оружие, из которого было сделано 3 выстрела в товарища Ленина (оружие системы браунинг), поднявши это оружие, я бросился бежать за тем лицом, которым было сделано покушение, и со мной бежали другие товарищи для задержания этого негодяя, и товарищи, бежавшие впереди меня, задержали того человека, который делал покушение, и вместе с другими товарищами я препровождал этого человека в военный комиссариат[86].

Дату и время этих показаний в протоколе не указали, потому что эти показания следователей не удовлетворили, и они попросили Кузнецова их переписать, чтобы из показания следовало, что стрелявшим человеком была женщина. Вот новый вариант показаний Кузнецова, датированный 2 сентября:

Ленин уже лежал на земле и около его ног валялся брошенный револьвер, из которого были сделаны предательские выстрелы. […] Поднявши браунинг, я бросился преследовать ту женщину, которая сделала покушение, и мне вместе с другими товарищами удалось задержать ту женщину. Всего было сделано 3 выстрела, потому что в обойме всего осталось 4 патрона[87].

Тем не менее одного виновного мужчину все же нашли: вскоре после покушения на Ленина арестовали и в ночь на 31 августа расстреляли бывшего левого эсера Александра Протопопова. В июле 1918 года, во время убийства Мирбаха, Протопопов руководил контрразведкой отряда ВЧК, то есть состоял подчиненным Дзержинского. После разгрома левых эсеров Протопопова арестовали вместе с прочим руководством ПЛСР, но вскоре освободили. И вот теперь его снова арестовали и немедленно расстреляли, очевидным образом в рамках расследования покушения на Ленина или заметания каких-то следов. Допросы Каплан в ВЧК тоже оборвались 31 августа, в день расстрела Протопопова.

В ночь на 1 сентября