– Так кого убили?

– Одну из ваших знакомых.

Все-таки Никитин был прирожденным политиком. Даже когда он хотел говорить прямо, он не мог этого сделать.

– И какую именно? Молодую или постарше?

– Постарше.

– Тетя Вера! – ахнула Алена.

Внезапно в гостиной стало очень тихо. Как бы ни относились они к тете Вере, но эта женщина жила вместе с ними, делила кров и хлеб. И остаться равнодушными при известии о ее кончине не смог никто. Инга побледнела. А уж Алена и вовсе почувствовала, как ее сердце ухнуло куда-то глубоко-глубоко. То ли в пятки, то ли в желудок.

– Неужели тетка Вера умерла? – жалобно спросила она у Никитина.

– Умерла! – фыркнул Никитин. – Ладно бы она просто умерла! Это я еще мог бы пережить, так ведь все гораздо хуже. Ее убили! Точно так же, как и первых двух!

И Никитин пустился в повествование о том, как сегодня около шести часов утра его разбудил один из охранников, который предложил ему выйти вместе с ним из дома. Разумеется, Никитин пожелал узнать, какого черта его будят в такой ранний час, когда он только-только успел смежить веки, но охранник не захотел ничего объяснить и лишь твердил:

– Вы должны это увидеть сами. Мы обход делали и нашли.

– Что нашли-то?

– Вы должны сами посмотреть.

Причем вид у парня был до того сконфуженный и растерянный, что Никитин поднялся, оделся и потопал следом за охранником. У выхода его поджидали еще двое охранников и сам начальник службы безопасности. Последний был бледен и твердил по дороге одно и то же:

– Понять не могу, как это случилось. После наступления темноты никто из здания усадьбы не выходил. И она тоже. Как же тогда она тут очутилась?

К этому времени они дошли до небольшого домика, в котором раньше располагалась сторожка, где ночевал сторож, отвечающий за сохранность фруктового сада. В период созревания плодов это место становилось весьма притягательным для молодежи в возрасте от десяти до пятнадцати лет. А так как «Никитское» было вполне процветающим имением, то и молодежи тут имелось в избытке.

Впрочем, в последние годы нужда в услугах сторожа отпала сама собой, потому что после установки новой электронной охранной системы, которая заранее оповещала о приближении нарушителей, из здания самой усадьбы на перехват нарушителям выдвигался отряд охранников, обмануть бдительность которых никому ни разу не удалось. Постепенно атаки на сад совсем прекратились. Так что сторожа рассчитали, а его домик временно стоял бесхозный.

Оказавшись рядом со сторожкой, начальник охраны в последний раз вздохнул:

– И как она тут очутилась?

– Кто? – зевнул в ответ Никитин, все еще не понимающий, по какому поводу тревога.

Вместо ответа начальник указал рукой на продолговатый предмет, прикрытый каким-то мешком. Полный самых недобрых предчувствий Никитин нагнулся и откинул мешковину. В ту же секунду спать ему расхотелось совершенно, потому что из-под мешковины на него взглянули два остановившихся глаза и перекошенное, почти неузнаваемое лицо.

Никитин громко выругался и отпрянул. Но уже через минуту полез посмотреть снова.

– Мне не показалось, это и впрямь была наша с вами общая знакомая – Вера.

– И как же ее убили?

– Я уже сказал – как и двух других.

– Ножом в спину?

– Да. Что в спину – это точно. И рана колотая. А уж нож или что другое использовал убийца, я сказать не могу. Но думаю, что нож. И думаю, что тот же самый.

Все угрюмо молчали, никто не сомневался, что отчет полиции будет однозначным.

– Еще одно убийство, – прошептала Алена.

– Третье!

– И сколько будет еще? Все женщины в округе в опасности.

Но Никитина волновало другое:

– Это была чистой воды провокация! Теперь у меня в поместье работает полиция, все мои предвыборные планы сорваны, можете торжествовать!

– При чем тут мы? Мы ее не убивали!

– С трудом в такое верится. Или скажете, что испытывали к этой особе теплые чувства? Особенно после того, как она вылила на вас ушат грязи на местном телеканале?

– Это было противно, но убивать… Нет, я такого приказа не отдавал.

– А я вот подумал иначе.

Василий Петрович тяжело вздохнул в ответ и обратился к Никитину как к неразумному дитяте.

– Ну сами посудите, дорогой Антон Борисович: вы в этом убийстве первым кого заподозрили?

– Вас! После выступления Веры и ее дочери на телевидении у вас должно было возникнуть желание отомстить этим двоим.

– Ну а передачу эту много народу видело. И они все должны были подумать точно так же, как и вы. И зачем бы мне совершать убийство, в котором меня самого сразу же и заподозрят?

В это время принесли кофе и сладости: шоколадки, печенье и засахаренные орешки. Василий Петрович первым взял с подноса чашку и тут же ее пригубил. Следом за ним взял чашку и Никитин, но подруги заметили, что он постарался взять ту, которая стояла как можно дальше от него. Значит, какие-то сомнения в искренности Василия Петровича и его непричастности к происходящим злодеяниям у Никитина еще были.

Василий Петрович между тем спокойно допил кофе и произнес:

– Я вам вот что скажу: у человека, который убивает женщин, есть повод меня ненавидеть.

– Именно вас?

– Да. Первое убийство было направлено конкретно против меня, но оно не сработало. Моим людям удалось обнаружить тело у меня в доме и перенести его в более отдаленное место.

– Что?

– Что слышали.

– Да вы ловкач! – невольно ахнул Никитин. – Значит, первое убийство было совершено в «Дубочках»?

– И второе тоже, хотя преступник уже и не осмелился действовать столь нагло, как в первом случае. Он удовольствовался тем, что зарезал женщину в непосредственной близости от усадьбы, но все же не стал транспортировать ее тело в мой дом.

– Наверное, побоялся, что и в этот раз его усилия окажутся напрасными, – усмехнулся Никитин. – Вы снова обнаружите и перенесете тело куда подальше.

– Но почему вы не поступили аналогичным образом? Или не догадались?

– У меня была такая мысль, – признался Никитин, – но я не успел ее осуществить. Буквально через несколько минут прибыл наряд полиции.

– Откуда они узнали? Ваши люди им сообщили?

– Не думайте, что у меня работают идиоты. Никто из моих в полицию не сообщал.

– И тем не менее полицейские откуда-то узнали о случившемся?..

– Им поступил анонимный вызов.

– И кто его сделал?

– Человек назвал себя свидетелем, но ни имени, ни прочих координат оставить не пожелал.